постарался придать голосу легкость:

— Что это все значит?

Вспышкой серебра Яэллин вытянул из ножен меч.

— Я вынужден попросить тебя об одолжении, лекарь Палтри. Нам необходимо обсудить кое-что важное.

Лекарь не обратил на меч никакого внимания. Его глаза не отрывались от Дарт.

— Длань крови, — протянул он. — И Длань слез. Те самые, которых разыскивают стражники кастильона. Вороны успели облететь все уголки Чризмферри, и вот мы здесь.

Дарт смотрела в голубые глаза лекаря. Как подобная внешность может скрывать такое черное сердце? Она встретила взгляд Палтри, угадав его намерение запугать ее, заставить молчать. Когда-то она дрожала и страшилась его присутствия, но она уже не та девочка.

— Не верьте ему. — Она удивилась собственной решимости, но ночные ужасы придали ей смелости. Все глаза обратились к ней.

— Дарт? — удивленно спросила Лаурелла.

Яэллин бросил взгляд на Палтри.

— Что ты о нем знаешь? Тебе известно, почему его разыскивает Ташижан?

Глаза лекаря угрожающе сузились в щелочки.

Дарт покачала головой, не отрывая от него взгляда:

— Все, что я знаю… Я знаю, что он отнял у меня все…

Необходимость заставила ее сказать эти слова, и все же девочке казалось, что они разрывают ей горло. Глаза застилали слезы, но она не отводила их от лекаря.

Лаурелла взяла ее за руку. Дарт согрело ее прикосновение.

Стены внутри ее рухнули. Накопленные желчь и горечь, ужас, злость и разочарование — все выплеснулось наружу. Она чувствовала одновременно облегченную приподнятость и неимоверную тяжесть. Она тесно прижалась к подруге.

— Он послал мастера Виллета в птичник. — Дарт затрясло. Она ничего не видела из-за слез, но перед глазами вспышками замелькали отрывки случившегося, пережитой боли. — Я… я не смогла остановить его. Он взял меня силой, сломал, обратил чистоту в кровь. Я… я… — Голос оборвался заунывным плачем горя и боли.

Лаурелла крепче прижала ее к себе.

— Ох, Дарт…

Дарт задыхалась, захлебывалась слезами.

— Ты могла бы рассказать мне.

Девочка ожесточенно затрясла головой:

— Я была… сломана и лишена чистоты. Я боялась потерять единственный дом.

— Она лжет, — выплюнул Палтри. — Да, она развращена, но не моей рукой. Она грязна там, куда никто не дотянется!

В Дарт закипала ярость, которая не знала границ. Видимо, Лаурелла тоже что-то почуяла, потому что она слегка разжала объятие.

— Выродок! — заявил Палтри, указывая на Дарт.

— Молчать! — проревел Яэллин. Его меч нацелился лекарю в сердце.

Палтри сморщился и опустил руку.

— Не рассуждай о том, чего не знаешь, — резко произнес Яэллин. — Она сильнее и чище душой любого из нас. То, что с ней сделали… — Его голос наполнился холодным обещанием. — Ты будешь страдать в тысячу раз больше.

Палтри одарил его гневным взглядом:

— Посмотрим, сир рыцарь. Не все в Ташижане разделяют твои взгляды.

— Неужели? Тогда, возможно, ты разделишь свою точку зрения с новой смотрительницей. Она прибывает этим утром как раз затем, чтобы поговорить с тобой.

— Как… почему? — содрогнулся лекарь.

— Да уж. Уверен, что тебя спросят о том же.

Дарт нашла некоторое утешение в болезненном выражении на лице лекаря, страхе в его глазах.

— Теперь нам остается лишь дождаться гостей. — Яэллин кивком указал на одну из коек. — Если ты не возражаешь, конечно.

Палтри попятился перед мечом.

Яэллин принудил лекаря лечь на койку и жестом подозвал Дарт. Он не убирал меча от горла Палтри, но повернулся к ней и протянул руку. На ладони лежал кинжал.

— Возьми.

Девочка уставилась на клинок. Черное лезвие нельзя было перепутать ни с чем: перед ней лежал проклятый кинжал. Она отрицательно затрясла головой.

— Возьми, — настоятельно повторил Яэллин.

Она подчинилась, осторожно приподняв его кончиками пальцев за рукоять.

— Ножны для него.

Яэллин передал ей пояс с ножнами.

Дарт приняла их. Ее снедало непонимание, и она ощущала себя такой же пустой, как кожаные ножны.

— Некоторые называют подобный клинок проклятым, отвратительным, но он всего лишь оружие. Обычная сталь. Характер клинка зависит от того, где и как его применяют. — Рыцарь заглянул глубоко в глаза девочки. — Запомни это. То, что случилось с твоим телом, не портит и не оскверняет тебя. Твое сердце принадлежит тебе. Оно по-прежнему чисто и невинно.

Дарт слушала внимательно, но слова падали на каменистую почву. Она не верила им.

Яэллин, казалось, понял ее замешательство. Со вздохом он кивком указал на кинжал.

— Он твой. Носи его достойно.

Дарт отступила на несколько шагов, положила кинжал на пол и обвязалась поясом под робой. Она ни разу не опустила глаз, ее взгляд оставался прикованным к лекарю Палтри. Тот тоже разглядывал ее. Девочка подняла кинжал. Его клинок пожирал свет вокруг себя.

Пусть заверения Яэллина не принесли утешения, она все же чувствовала себя чуть менее опустошенной.

Сжав пальцы на костяной рукояти, Дарт до упора вогнала кинжал в ножны. Проклятый или нет, она будет носить его с достоинством.

У нее еще остались неисполненные обещания.

Тилар изо всех сил вцепился в Катрин, а флиппер стремительно падал. Кабину заволокло дымом от горящего в трубках состава. Под досками пола кричала и сотрясалась перегруженная, рвущаяся сталь двигателя. Из носовых отсеков доносились крики.

Постепенно крен несколько выровнялся. Судно чуть повернулось в попытке войти в медленный спиральный спуск. Капитан с кормчим делали все возможное, чтобы избежать катастрофы.

Тилар помог Катрин подняться на ноги — а может, это она ему помогла. Освобождение наэфрина исцелило полученные раны, но не возместило потерю крови. От малейшего усилия у него темнело в глазах.

— А демон? — Катрин оглянулась на дымящуюся палубу.

Тилар уже рассказал ей про порождение наэфира, и Катрин с интересом изучила черный отпечаток ладони на его груди. Но своими глазами увидеть вырывающегося из его тела демона, наблюдать, как он ломает кости, — совсем другое дело.