– Хорошо, я рад это слышать от тебя.

– Я опоздала, потому что заезжала в пекарню. Они были заняты, но я решила, что дождусь.

– Молодец, ты сделала отличный выбор. Похоже, Эрин говорила, что любит шоколадно-ореховый, и я тоже.

Я не для тебя покупала, чуть не сорвалось с языка, но она вовремя сдержалась, потому что это была бы наглая ложь. Да, она хотела, чтобы дочери понравился ее выбор, но надеялась на благодарность Дилана.

Пробежавшись взглядом по его груди, она заметила, что пуговицы хлопчатобумажной рубашки расстегнуты. Три расстегнутые пуговицы…, открывавшие темные, жесткие волоски. Вдруг она поняла, что впервые видит его не в униформе. Он выглядел хорошо. Очень хорошо.

Прекрати! Сейчас же прекрати! – приказала она себе.

Вновь взглянув ему в глаза, она чуть не открыла рот, когда увидела выражение его красивого лица. Он догадывается, что она находит его привлекательным! Ну, конечно, он же не идиот! Тесc безрезультатно пыталась взять себя в руки. Конечно, он все понял. Да и как не понять, особенно после их страстного поцелуя.

Злость закипала в ней. Как может она чувствовать притяжение к мужчине, который предал ее? Она должна сказать ему. Сегодня же. Тесc уже раскрыла рот, чтобы заговорить, но тут из-за угла вышла Эрин.

– Ну, – начала она издалека, не пройдя и половина лужайки, разделявшей их, – и что же ты думаешь о Бесси? Правда, она восхитительна?

Мама с энтузиазмом закивала головой.

– Она прекрасна. Твой папа рассказал мне, что ты помогала собирать ее.

– Да. – Эрин гордо выпятила грудь. – Папа разрешил мне кое-что сделать так, как хочу я. И это была моя идея все закрасить белым.

– Всю машину?

– Нет, только шины, – объяснил Дилан. Действительно, лишь небольшая часть наружной стороны шины была черной.

– А, да, теперь вижу. Здорово. Эрин улыбнулась своей восхитительной улыбкой.

– Спасибо, но лучшая часть – это двигатель. 454 Би-Би-Си с МОС-инжектором.

Услышав технические термины от десятилетней девчонки, Тесc удивленно раскрыла глаза и взглянула на Дилана.

– А теперь ты не можешь объяснить мне, непросвещенной, все эти термины?

В глазах Дилана засверкали веселые искорки, и он бросился в долгие разъяснения.

– Ладно, ладно, – засмеялась Тесc, – достаточно терминологии. Это для меня китайская грамота, но я догадываюсь: все это значит, что Бесси очень быстрая.

– Ну, в самых общих чертах, – ответил Дилан и засмеялся.

Смех Дилана заставил ее сердце взволнованно прыгать в груди, ладони стали влажными, кровь быстро запульсировала в такт мотору Бесси.

Возглас Эрин вырвал ее из плена мучительных мыслей и разрядил обстановку.

– Пойдем в мою комнату, я хочу показать тебе маску. Я и Тоби почти и сделали ее.

– Мы с Тоби почти сделали ее, – автоматически поправил дочь Дилан.

Девочка взглянула на отца, смущенно сдвинув брови, и, пожимая плечами, произнесла:

– Я так и сказала. Но Дилан настаивал.

– Не совсем.

Тесc решила вмешаться.

– Мне очень хочется посмотреть маску, милая. Но, может, твоему папе нужно помочь приготовить ланч?

– Я почти закончил, – сказал Дилан, кивнув в сторону до блеска отполированной машины. – А потом я сразу же разожгу огонь. Погода сегодня чудесная, и, думаю, лучше провести время на воздухе.

– Это было бы здорово, – согласилась Тесc.

– Угли будут готовы только минут через тридцать. А пока вы с Эрин можете побыть вместе.

Девочка взяла маму за руку.

– Пойдем, – сказала она, потянув Тесc к дому.

– Да иду, иду, – смеялась та. – Какая же ты нетерпеливая.

Тесc удивлялась способности Эрин так быстро и легко развеивать серые тучи мыслей в ее голове. Она любила свою дочь и не могла поверить, что дала жизнь этому любвеобильному и жизнерадостному созданию.

Комната Эрин воплощала собой мечту любой маленькой девочки. Кровать с розовым балдахином, белого цвета гардероб, такие же книжный шкаф и диван. Все было подобрано в тон, даже ковер был розовый.

Вся комната была истинно девичьей. Что просто не соотносилось с характером дочери, любящей машины и спорт, с ее отвращением к платьям и вообще всему утонченному и кружевному.

Тесc узнала от Эрин, что этот гарнитур, постельное покрывало и занавески она получила на восьмилетие в подарок. От своей бабушки. Элен Минстер.

Эрин сопротивлялась, как могла, говорила, что хочет обычную кровать, а не с этим нелепым балдахином, но Дилан дал ей нагоняй и сказал, что она не должна быть такой неблагодарной. Эрин пришлось согласиться.

– Вот она, – сказала девочка, показывая маску.

Маска по размеру почти повторяла оригинал, была вылеплена из гипса и закрашена золотой краской. Эрин добавила еще голубую, что, очевидно, представляло лазурит.

– Красиво, – похвалила Тесc. – Вы с Тоби проделали отличную работу.

– Тоби придет завтра, и мы доделаем. Нам нужно сдать к понедельнику.

Затем Эрин начала рассказывать длинную историю, почему Тоби не пришел сегодня. Он поехал в больницу проведать свою бабушку.

Внезапно настала тишина, и Тесc взглянула на дочь. Та смущенно теребила кончик своего ремня. Кажется, Тесc знала, в чем дело. Эрин тоже, должно быть, интересно услышать что-нибудь о ней. Единственное, что дочь знала о маме, – это то, что живет она в Коннектикуте и работает врачом. Вполне естественно ее желание узнать, что делала Тесc все эти годы и почему не жила в Сосновой Роще.

Эти вопросы она прочитала во взгляде Эрин, вопросы, на которые Тесc не боялась ответить.

– Сколько ты еще здесь пробудешь? – робко и испуганно спросила Эрин, отчего сердце у Тесc заныло.

– Сегодня? – спросила Тесc. – Я останусь столько, сколько ты захочешь, сладкая.

– Нет, я имею в виду… – так же робко продолжила Эрин, – я имею в виду – в городе. Сколько ты еще будешь в Сосновой Роще?

– О, милая, – пролепетала Тесc, нежно обхватив плечи дочери. – Я не хочу тебя волновать, не хочу расстраивать опять. Попытаюсь все уладить как можно быстрее, но пока ничего точно не знаю. Мне бы не хотелось снова расставаться с тобой.

Девочка довольно хмыкнула.

– Мне нравится это.

Брови Тесc вопросительно изогнулись. Эрин застенчиво отвела глаза.

– Мне нравится, когда ты меня так называешь. Ну, ты знаешь – сладкая, милая. Обняв ее еще крепче, Тесc проговорила:

– Ты моя сладкая, милая.

Эрин захихикала, повиснув на талии у мамы и уткнувшись ей в живот. Тепло и дрожь прошли по телу Тесc, и она ощутила, как любовь к дочери растет и расцветает внутри нее, как будто сердце было большим воздушным шаром, наполняющимся приятными эмоциями. Его щемило до боли, но это была самая приятная боль.

Матрац просел под тяжестью Тесc, когда она с повисшей на ней дочерью опустилась на кровать.

– Я, правда, не знаю, насколько задержусь, – продолжила она тихо и искренне.