Джейк Валентайн неловко поежился под вопросительными взглядами оставшихся.
— Извините, — пробормотал он. — Но мистер Ратледж считает, что его жене не следует опекать служащих. Он говорит, что это отразится на нашей работе, а у его жены есть более подходящие способы занять себя.
Хотя миссис Пенниуистл не была склонна критиковать своего хозяина, на ее лице отразилось раздражение.
— Какие? — отрывисто бросила она. — Болтаться по магазинам и покупать вещи, которые ей не нужны? Читать модные журналы, сидя в одиночестве? Кататься в парке в сопровождении лакея? Не сомневаюсь, что найдется немало дамочек, которые были бы рады подобному существованию, пустому и праздному. Но молодая женщина, оторванная от любящей семьи, нуждается в обществе и симпатии окружающих. Ей нужен кто-то, кто разделил бы ее заботы… ей нужен муж.
— У нее есть муж, — возразил Джейк.
Глаза экономки сузились.
— Вы не заметили ничего странного в их отношениях, мистер Валентайн?
— Нет, и не считаю приличным обсуждать это.
Месье Бруссар устремил на экономку любопытный взгляд.
— Я француз. У меня нет проблем с обсуждением любых вопросов.
Миссис Пенниуистл понизила голос, помня о посудомойках, мывших кастрюли в соседнем помещении:
— Есть сомнения, что они уже установили супружеские отношения.
— Послушайте, — начал Джейк, возмущенный подобным вмешательством в личную жизнь его хозяина.
— Попробуйте это, mon ami, — перебил его Бруссар, сунув ему блюдо с пудингом. Джейк сел и взялся за ложку, а шеф-повар присвистнул, устремив на экономку взгляд, поощряющий к продолжению. — Что заставляет вас думать, что он еще… не сорвал цветок?
— Цветок? — недоверчиво переспросил Джейк.
Бруссар одарил его высокомерным взглядом.
— Это метафора. Гораздо лучше, чем метафора, которую вы, англичане, используете в таких случаях.
— Я никогда не использую метафор, — пробормотал Джейк.
— Bien sur[1], у вас нет воображения. — Шеф-повар повернулся к экономке. — Так почему возникли сомнения об отношениях между мосье и мадам Ратледж?
— Из-за простыней, — коротко отозвалась та.
Джейк чуть не подавился пудингом.
— Вы поручили горничным шпионить за ними? — спросил он с полным ртом.
— Ничего подобного, — возразила экономка, оправдываясь. — Просто у нас бдительные горничные, которые докладывают мне обо всем. Но даже если бы они этого не делали, едва ли требуется особая наблюдательность, чтобы увидеть, что они ведут себя не как обычная женатая пара.
Бруссар озабоченно нахмурился:
— Думаете, проблема в морковке?
— Цветы, морковь! — раздраженно воскликнул Джейк. — Для вас все сводится к еде?
Бруссар пожал плечами:
— Oui.
— Предположим, — натянуто произнес Джейк, — у Ратледжа было достаточно пассий, которые охотно бы засвидетельствовали, что с его морковкой все в порядке.
— Тогда, учитывая, что он зрелый мужчина, а она красивая женщина… почему они не делают салат вместе?
Джейк помедлил с поднятой ложкой, вспомнив историю с письмом Бейнинга и тайной встречей Гарри Ратледжа с виконтом Эндоувером.
— Думаю, — смущенно сказал он, — мистер Ратледж, добиваясь ее руки, устроил все так, чтобы события пошли в нужном ему русле. Не принимая во внимание ее чувства.
Остальная компания молча уставилась на него.
Первым заговорил Руперт:
— Но он всегда так поступает.
— Видимо, миссис Ратледж это не понравилось, — буркнул Джейк.
Миссис Пенниуистл подперла подбородок рукой, задумчиво постукивая по нему пальцами.
— Мне кажется, она могла бы оказать на него хорошее влияние, если бы захотела.
— Ничто и никогда, — решительно возразил Джейк, — не изменит Гарри Ратледжа.
— И все же, — отозвалась экономка, — думаю, они нуждаются в помощи.
— В чьей? — спросил Руперт.
— В нашей, — ответила экономка. — Мы все выгадаем, если хозяин будет счастлив, не так ли?
— Нет, — твердо сказал Джейк. — Я никогда не знал никого, менее приспособленного для счастья. Да он даже не знает, что с ним делать.
— Тем более стоит попробовать, — заявила миссис Пенниуистл.
Джейк бросил на нее предостерегающий взгляд:
— Мы не собираемся вмешиваться в личную жизнь мистера Ратледжа. Я запрещаю.
Глава 16
Сидя за туалетным столиком, Поппи припудрила нос и прошлась по губам розовой помадой. Этим вечером они с Гарри собирались на официальный ужин, который давали в ресторане отеля в честь короля Пруссии, Фредерика Уильяма IV, прибывшего с визитом. Среди приглашенных были весьма важные лица, включая иностранных дипломатов и членов правительства. Когда миссис Пенниуистл показала Поппи меню, содержавшее десять блюд, Поппи не без иронии заметила, что ужин затянется до полуночи.
Она надела свое лучшее платье из фиолетового щелка, мерцавшего голубыми и розовыми бликами. Этот удивительный оттенок достигался за счет новой синтетической краски и выглядел так эффектно, что не нуждался в украшениях. Изящно задрапированный лиф оставлял обнаженными плечи, а широкая юбка из нескольких слоев ткани мягко шуршала при ходьбе.
Не успела Поппи отложить пуховку для пудры, как в дверях появился Гарри.
— Ни одна женщина не сравнится с тобой, — заметил он, окинув ее неспешным взглядом.
Поппи улыбнулась, поблагодарив за комплимент.
— Ты прекрасно выглядишь, — сказала она, хотя вряд ли это слово годилось для описания ее мужа.
Классическое сочетание черного и белого подчеркивало суровую красоту Гарри. Он носил элегантную одежду с подсознательной непринужденностью, такой бесшабашной и обаятельной, что легко было забыть о его расчетливости.
— Пора спускаться? — спросила Поппи.
Гарри вытащил карманные часы и сверился с ними:
— У нас еще четырнадцать… нет, тринадцать минут.
При виде его видавших виды часов Поппи приподняла брови.
— Господи, должно быть, они у тебя очень давно.
Он помедлил, колеблясь, прежде чем протянуть их ей.
Поппи осторожно взяла часы. Они оказались довольно тяжелыми, с поцарапанным золотым корпусом, теплыми от его тела. Открыв их, она не увидела на металлической поверхности никаких надписей и украшений.
— Откуда они у тебя? — поинтересовалась она, возвращая ему часы.
