– Прекратятся. Сплетни хороши, когда они свежие. В конце концов они надоедают. И когда это случится, а о тебе забудут, мы представим тебя в качестве совершенно другой женщины – О чем ты говоришь? – ужаснулась Мира. – Ты не можешь этого!

– – Могу. Мы представим Рэнда твоим опекуном. Мирей Жермен, молодая девушка из прекрасной, старинной, респектабельной французской семьи, вместе с великолепным приданым вверенная опеке Беркли.

– У меня нет никакого приданого.

– Будет. Я обеспечу его.

– Я никогда не приму этого. И кроме того, есть сотни, тысячи способов обнаружить слабые места в моей легенде.

– Я прекрасно помню, какая ты замечательная актриса.

Ты будешь столь убедительной, что большинство людей не смогут не поверить собственным глазам.

– А те, кто видел меня в Саквиль-Мэноре? – безнадежно спрашивала Мира. – Они вспомнят меня, и они прекрасно знают, что я вовсе не из респектабельной французской семьи – Это пустяковая проблема…

– Это громадная проблема!

– Рэнд поможет нам придумать спасительную ложь. Он убедит Саквиля поддержать любую легенду, которую мы придумаем. Рэнд умеет быть очень убедительным.

– Но есть еще одна проблема, – продолжала Мира, вспоминая Алека, то, как он улыбался ей, его нежные губы, ищущие ее поцелуев. Она не желала никого другого, мысль о возможности принадлежать кому-нибудь еще была невыносима. – Я не хочу выходить замуж. Мне не нужен муж, будь он хоть трубочистом, хоть королем Англии, или кем угодно еще. Не стоит прилагать усилия, лгать, сочинять легенды ради того, чтобы выдать меня замуж. Я не хочу никого!

– Что? – Розали была потрясена. – Конечно, хочешь.

Ты же не хочешь быть одной!

– Хочу. Я хочу быть одной.

– Нет, не хочешь. Ты можешь утверждать это, но на самом деле не хочешь, – настаивала Розали. Она намеревалась прочитать Мире лекцию о преимуществах для женщины семейного положения перед одиночеством, но, увидев упрямое выражение лица Миры, на время отложила спор. – Давай больше не будем говорить об этом, – сказала она с улыбкой. – Пока ты поживешь здесь, у меня есть еще несколько месяцев, чтобы убедить тебя в том, что тебе нужен муж…

– Я не изменю своего мнения.

– Ты выглядишь усталой. Поспи часок-другой, потом мы пойдем гулять, и я покажу тебе Кристиана.

– Я не уверена, что смогу заснуть, – ответила Мира. – Мне надо столько обдумать.

– Думай только об одном, – сказала Розали, вставая и глядя на нее с нежностью. – Пройдет немного времени, и ты снова станешь смотреть на вещи так, как эго было свойственно тебе когда-то. Помнишь, какой жизнелюбивой ты была? Я до сих пор не встречала никого, кто бы так упивался жизнью.

– Я помню, что я всегда попадала в беду.

– В конце концов, это не изменилось.

Было просто невозможно противостоять несокрушимому оптимизму Розали. Мира почувствовала легкость на душе, когда зашла в отведенную ей очаровательную спальню, декорированную в бело-голубых тонах и обставленную мебелью из ореха и дуба. Платья, которые она привезла из Хэмпшира, были уже развешены в гардеробе, а остальные вещи аккуратно положены в старинный дубовый сундук. Мира с отсутствующим видом вертела в руках кольцо, служившее ручкой сундука, и оглядывала комнату. Набор щеток для волос с изящными ручками из слоновой кости лежал на туалетном столике времен королевы Анны, на каминной полке стояли расписные китайские фарфоровые статуэтки. В таком приятном окружении было совсем нетрудно расслабиться и заснуть.

Когда же Мира часа через два проснулась, у нее в душе царил покой. С помощью застенчивой полненькой служанки, которая приносила чай, ее платье было почищено, волосы аккуратно расчесаны и заколоты жемчужной заколкой.

Мира прогуливалась с Розали и Кристианом по ухоженному парку, наслаждаясь бодрящим октябрьским воздухом и радостно наблюдая за резвящимся маленьким сыном Розали.

Кристиан был самым милым ребенком из всех, которых ей приходилось видеть, белокурый и зеленоглазый, крепкий, с розовощеким круглым личиком. Он бегал вокруг, пока дамы прогуливались по парку, иногда перебивая их разговор вопросами и забавными замечаниями.

– Он необыкновенно смышленый мальчик для своих трех лет, – заметила Мира, когда Кристиан без ошибки назвал все собранные им опавшие с разных деревьев листья, а Розали довольно засмеялась.

– Его отец тоже убежден в этом. Но, к сожалению, Кристиан весь пошел в Беркли.

– Весь в Беркли? Разве это плохо?

– Это предвещает много проблем, – ответила Розали, изящно помахав рукой, тем самым показывая, что подчиняется неизбежному. – Все Беркли беспечны и безрассудны, все они были разбойниками, поджигателями и сорвиголовами… Не сомневаюсь, что Кристиан продолжит эту семейную традицию.

– Но лорд Беркли весьма солидный человек, – отметила Мира.

– Исключительно благодаря моему влиянию.

– Да, он заметно изменился после женитьбы, – согласилась Мира, вспоминая то далекое лето во Франции: Беркли был раздражительным, когда Розали не было рядом с ним.

– Особенно после рождения Кристиана, – добавила Розали. Ее глаза наполнялись нежностью, когда она смотрела на бегущего мальчика. – Этот ребенок раскрыл в Рэнде стороны, о существовании которых раньше знала только я. Он стал гораздо мягче, терпимее… – Розали усмехнулась. – Прежде он наводил страх на других.

«Как будто сейчас это не так», – подумала Мира, но вслух сдержанно сказала:

– Я помню.

– Но теперь мы с Рэндом гораздо ближе, чем я когда-то надеялась. Обязанности, о которых говорят мои подруги…

Их опасения за верность своих супругов, недоверие… У нас такого никогда не будет.

– Тебе очень повезло, – тихо сказала Мира, глядя на малыша и чувствуя тоску по такой любви и надежной семейной жизни, которую описывала Розали.

– Когда-нибудь у тебя все это будет.

Мира попыталась скрыть свои чувства за беззаботной улыбкой.

– Возможно, – согласилась она, зная, что если станет противоречить, последует еще одна нравоучительная лекция.

– Ты встречала человека, которого могла бы полюбить?

Мира ответила не сразу. Она не станет лгать Розали, но есть темы, которые нельзя раскрывать. То, что Алек Фолкнер был ее возлюбленным, навсегда останется в тайне.

– Да, – ответила она.

– Это лорд Сакв иль? – Розали вопросительно вскинула бровь.

– Я не могу, ни подтвердить, ни опровергнуть твои слова.

– Мирей, если это был лорд Саквиль… – покровительственно продолжала Розали. – По моему мнению, он был тебе больше отцом, чем… – Она умолкла. – Конечно, я не могу составить мнение о человеке, которого так мало знаю. Но любовь – настоящая любовь – возможна только между людьми, имеющими гораздо больше общего, чем лорд Саквиль и ты.

– Я знаю, что такое настоящая любовь, – тихо проговорила Мира, погружаясь в нахлынувшие воспоминания: Алек, прижимающий ее к своей широкой груди, ею глаза искрятся смехом, или пылают гневом, или задумчивы; его ранимость, которую он старательно скрывал ото всех; выражение страсти, появлявшееся на его лице, когда он смотрел на нее.

«О Алек! – отчаянно шептало ее сердце. – Почему ты позволил мне покинуть тебя?»

– Хотя мои чувства не вернуть, – с усилием продолжала она, – мне известно, что значит любить всем сердцем. Я никогда не полюблю никого так же сильно – это невозможно.

– Ты слишком молода, чтобы судить об этом с такой уверенностью, – сказала Розали. – Ты знаешь, во