– Что ты сделал?

Генри виновато опустил глаза.

– Порох, – сознался он.

– И я и моя экономка могли получить серьезные увечья, – сдвинув брови, заявил директор.

– Но почему, Генри? На тебя это не похоже! – Алекс не верил своим ушам.

– Как раз похоже! – возразил Торнуайт. – Это вполне в его духе. Генри не признает авторитетов, противится дисциплине…

– Вашей дисциплиной, – выпалил Генри, – я сыт по горло!

На лице Торнуайта было написано: я же вам говорил!

Алекс ласково обнял Генри за плечи.

– Скажи мне, зачем ты это сделал? Генри упрямо молчал. Торнуайт начал объяснять за него.

– Генри по своему характеру…

– Ваше мнение я уже слышал, – прервал Алекс и так взглянул на директора, что тот немедленно замолчал. Затем он повернулся к брату, и взгляд его потеплел. – Генри, объясни мне.

– Это неважно, – пробормотал Генри.

– Ответь мне, почему ты так поступил, – с угрозой в голосе потребовал Алекс. – Сейчас же.

Генри неохотно ответил:

– Это все из-за порки.

– Тебя пороли? За что?

Да за все! – Он вызывающе посмотрел на директора. – Один раз я на минуту опоздал к завтраку, другой раз уронил учебники, еще как-то раз шея грязная была… Меня колотят трижды в неделю, и розгой, и палкой!

– Я применяю подобные наказания ко всем без исключения мальчикам, которые нарушают дисциплину, – сухо сказал Торнуайт.

Лицо Алекса оставалось непроницаемым, хотя внутри клокотала ярость.

– Ну-ка, покажи, – приказал он сдавленным голосом.

Генри замотал головой и еще больше покраснел.

– Покажи, – настаивал Алекс.

Переводя взгляд с брата на Торнуайта, Генри тяжело вздохнул.

– Ну и ладно. Торнуайт уже столько раз все это видел…

Он повернулся, неохотно снял пиджак и расстегнул бриджи.

У Алекса перехватило дыхание. Что они сделали с мальчиком! Вся спина и ягодицы были покрыты ссадинами, синяками и рубцами. Это не имело ничего общего с воспитанием, даже самым строгим. Увечья были нанесены не воспитателем, а человеком, который получал от этого извращенное удовольствие Так обращались с дорогим ему существом!.. Алекс потер подбородок, пытаясь взять себя в руки. Он старался не смотреть на Торнуайта. Убить мало этого мерзавца. Генри натянул бриджи и повернулся к Алексу. Глаза его испуганно округлились, когда он увидел выражение глаз и подергивающуюся щеку брата.

– Этого требовала справедливость, – сказал лицемерно Торнуайт. – Порка всегда была в традициях Уэстфилда…

– Генри, – сдавленным голосом спросил Алекс, – кроме порки они ничего тебе не сделали?

– Нет, а что такое? – Генри явно не понимал, что имел в виду Алекс.

– Да нет, ничего. – Алекс кивнул на дверь. – Иди. Я сейчас подойду.

Генри неохотно повиновался, все время с любопытством оборачиваясь.

Когда дверь закрылась, Алекс устремился к Торнуайту. Тот инстинктивно попятился.

– Лорд Рэйфорд, порка является общепризнанным методом воспитания мальчиков…

– Но я этого метода не признаю! – Алекс схватил его и прижал к стене.

– Я вас в тюрьму засажу! Я вам не позволю! – задыхаясь проговорил директор.

– Вы поганый извращенец, – процедил сквозь зубы разъяренный Алекс. – Свою неполноценность вы вымещаете на детях. Вы их мучаете, пока не насытитесь видом крови, и получаете от этого удовольствие.

– Д-дисццплина требует, – с трудом выговорил директор.

Если ваша дисциплина отразится на здоровье Генри или выяснится, что вы склоняли его к извращениям, то вам не поздоровится. – Алекс схватил его за горло и сжал так, что лицо директора стало багровым. – Я из вас сделаю чучело!

Он отпустил Торнуайта, и тот рухнул на пол. С отвращением Алекс вытер руки о жилет и вышел из кабинета, хлопнув дверью.

В холле его ждал Генри. Алекс обнял его за плечи и быстро повел к выходу.

– Почему ты мне ничего не рассказывал? Генри едва поспевал за ним.

– Не знаю.

Алекс вдруг припомнил слова Лили. Холодный, бесчувственный – неужели это правда? Он нахмурился.

– Ты думал, я не пойму? Отнесусь к этому безразлично? Нужно было сразу мне сказать!

– Думал, потерплю немножко. Думал, как-то все устроится. А потом решил сам разобраться.

– С помощью пороха?

Мальчик замолк. Алекс вздохнул.

– Генри, прошу тебя, больше ничего такого не предпринимай. Ты пока несовершеннолетний, и я за тебя отвечаю.

– Я понимаю, – обиженно ответил Генри. – Но ты был занят другими проблемами. Свадьба…

– Какая свадьба! Не оправдывайся!

– Чего ты от меня хочешь? – запальчиво крикнул Генри.

Стиснув зубы, Алекс сохранял спокойствие.

– Я хочу, чтобы в трудной ситуации ты всегда обращался ко мне за помощью. Понял?

Генри коротко кивнул.

– А теперь что будем делать?

– Едем в Рэйфорд-Парк.

– О, правда? – Он уже улыбался. – У меня вещи остались в комнате.

– Что-нибудь важное?

– Да нет, в общем.

– Тогда пусть остаются.

– Мне придется вернуться? – с ужасом спросил Генри.

– Нет, – твердо сказал Алекс. – Приглашу учителя. Будешь учиться дома.

Генри радостно подбросил в воздух школьную фуражку. Она упала на пол и так осталась лежать.

– Тсс, кажется, это он. – Лили увидела карету Алекса на дороге и поманила Закери из музыкальной комнаты, где перед этим он, Тотти и Пенелопа распевали песни и играли на пианино.

– Лили, скажите, что вы задумали!

Я думаю, после дороги Уолвертон зайдет в библиотеку выпить. Нужно, чтобы он увидел нас вместе. – Лили энергично подтолкнула Закери к тяжелому кожаному креслу. Усевшись к нему на колени, она прикрыла ему рот рукой, остановив готовые сорваться с его губ слова протеста. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Наклонив голову, Лили напряженно вслушивалась в звук приближающихся шагов. Тяжелая, размеренная походка… Наверняка Уолвертон. Она обняла Закери за шею. – Поцелуйте меня. И так, чтобы было убедительно.

– Но Лили, как же можно… Мои чувства к Пенни…

– Давайте же, черт побери!

Закери робко повиновался.

Поцелуй был в точности такой же, как все другие до сих пор, испытанные Лили. То есть никакой. И почему поэты описывают это почти неприятное действие как нечто божественное! Она была скорее согласна с писателем Свифтом, который удивлялся, что за глупец изобрел поцелуи. Но влюбленные пары считали поцелуи непременным атрибутом, а Уолвертон должен поверить, что у них с Закери роман.