— Ну хорошо. Но неужели хоть кто-то способен поверить, что всем этим помешательством руководит чья-то добрая воля?

Никто ему не ответил.

И вот начался последний виток.

«Может быть, последний полет человека вокруг Земли», — с тоской думал Николай.

Но порядок необходимых пунктов подготовки не изменился, и как только потребовались профессиональные навыки, все трое заработали вместе так же слаженно, как трудились все время, с тех пор как началось это странное приключение. Николай на самом деле подозревал, что его напарников, как и его самого, очень успокаивали знакомые, привычные действия.

Первым делом нужно было убрать в жилой отсек накопившийся мусор, в том числе и большую часть содержимого комплекта, предназначенного для выживания после приземления. Продукты, так или иначе, были уже съедены. Сейбл перенесла в посадочный модуль свою допотопную радиоаппаратуру, поскольку ей вполне можно было воспользоваться после посадки.

Затем нужно было облачиться в скафандры. Для этого космонавты по очереди перебирались в жилой отсек. Сначала Николай натянул эластичное трико — довольно плотные штаны, предназначенные для того, чтобы обеспечить отток жидкости к голове. Это помогало избежать обморока после приземления — бесценный предмет одежды, хотя и жутко неудобный. Затем настала очередь скафандра. Первым делом пришлось засунуть ноги в штанины через отверстие в области живота. Внутренний слой скафандра был изготовлен из прочного прорезиненного воздухонепроницаемого материала, а наружный — из плотной, сотканной вручную ткани — имел множество карманов, «молний» и клапанов. В условиях нормального атмосферного давления облачиться в скафандр было бы невозможно без посторонней помощи. А здесь Коле пришлось какое-то время поплавать в воздухе вокруг скафандра, пока он не попал ногами в отверстие. Потом он засунул руки в рукава и сразу почувствовал, как плотно прижалась ткань к спине. Коля привык к этому скафандру, костюм даже пропитался его запахом. Случись несчастье — и скафандр мог спасти ему жизнь. Но после свободы невесомости Николаю казалось, что его заковали в тракторную гусеницу.

Закончив облачение, он вернулся в посадочный модуль. Все трое пристегнулись к противоперегрузочным креслам. Муса дал команду надеть шлемы и перчатки и проверить герметичность скафандров.

В последний раз «Союз» пролетал над Индией, и Джамруд попал в зону покрытия радиосигнала. Ожил маленький динамик радиоприемника Сейбл. Сквозь треск разрядов статики пробился голос:

— … Отик вызывает «Союз». «Союз», ответьте Отику…

Муса отозвался:

— «Союз» на связи, Кейси. Как у вас нынче дела, наш верный связист?

— Меня поливает дождь. Лучше скажите, как вы там?

Муса скосил глаза на членов экипажа.

— Мы уже пристегнулись и зажаты тут, как три жука в коробке. Все системы работают нормально, хотя мы и проболтались на орбите намного дольше положенного. Готовы к приземлению.

— Этот ваш «Союз» — крепкий старикан.

— Что да, то да. Жалко будет с ним прощаться.

— Муса, вы, конечно, понимаете, что мы не сможем вас вести. Мы не узнаем, где вы приземлитесь.

— Зато мы знаем, где вас искать, — ответил Муса. — И обязательно найдем, дружище.

— Да поможет вам Бог и Карл Маркс.

Николай вдруг почувствовал, как страстно он хочет, чтобы эта ниточка связи не порвалась. Космонавты знали, что Кейси и его друзья — всего лишь еще одна горстка отверженных, таких же потерянных и беспомощных, как они сами. Но по крайней мере Кейси был человеком из двадцать первого века, и его голос долетал до них с Земли. Слушая его, они словно бы возвращались домой.

— Я должен кое-что сказать. — Муса прижал руку к шлему. — Кейси, Бисеза, Абдыкадыр, Сейбл и Николай — все вы. Мы далеко от дома. Нам предстоит путь, о сути которого мы даже не догадываемся. И я так думаю, всем ясно, что эта планета, составленная из кусков, вырванных из пространства и времени, не наша. Она составлена из обрывков Земли, но это не Земля. Поэтому мне кажется, что нам не стоит называть эту новую планету, нашу планету, Землей. Нужно новое название.

— Какое, например? — спросил Кейси.

— Я подумал об этом, — признался Муса. — Мир. Нам надо назвать эту новую планету — Мир.

Сейбл вытаращила глаза.

— Хочешь назвать планету в честь древней русской орбитальной станции?

Но Николай сказал:

— Я понял. В нашем языке слово «мир» может значить «планета» и «покой». «Мир» в смысле «не война».

— Нам нравится ваше предложение, — сообщил Кейси.

— Значит, планета будет называться Мир.

Сейбл пожала плечами.

— Как угодно, — жестко выговорила она. — Ну ладно, Муса, ты дал планете имя. Но что толку от имени?

Николай пробормотал:

— Знаете, а я все думаю, где бы мы с вами теперь были, не окажись мы в тот самый момент в той самой точке…

Кейси сказал:

— Для меня это уж больно заумно, лучше не гадать. Я не могу даже… ох и льет же… шея…

Муса глянул на Колю.

— Связь ухудшается.

— Да… и вас тоже плохо…

— Да. До свидания, Кейси.

— … Не могу сказать… добро пожаловать домой. Добро пожаловать на новую планету — добро пожаловать на Мир!

После этого сигнал пропал окончательно.

Только рассвело — и Бисеза с Абдыкадыром отправились к обломкам вертолета. Дождь, ливший всю ночь напролет, не утих и к утру. Глинистая почва на плацу вся покрылась маленькими ямками. Абдыкадыр откинул капюшон плаща, подставил лицо под дождь, поймал капли на язык.

— Соленый, — заключил он. — Над океаном очень сильные грозы.

Возле упавшего вертолета соорудили брезентовый навес. Кейси и несколько британцев, сгрудившихся под навесом, были настолько измазаны грязью, словно их из этой грязи вылепили. А Сесил де Морган красовался в своем всегдашнем светлом костюме, на котором лишь кое-где темнели грязные пятнышки. Бисезе этот человек совсем не нравился, и все же ее восхищало то упрямство, с каким он противостоял обстоятельствам.

Капитан Гроув попросил, чтобы Кейси вкратце просветил его обо всем, что удалось узнать на данный