мысль – его друг погиб.

Время, за которое он добрался до дома Макклайнта, показалось ему вечностью. Когда он вошел, он увидел обувь ребят. В доме плакала Гленда. Кайла и Ричи не было видно.

Майк сидел и успокаивал жену, но когда он увидел Томаса, он встал.

– Убирайся, – медленно сказал он. – Возьми свои вещи и убирайся отсюда, чтобы я тебя больше не видел.

Гленда подняла голову. Ее лицо было залито слезами, горе переполняло ее душу.

– Майку нельзя было доверять тебе. Я говорила ему, а он меня не слушал. Теперь мы потеряли нашего мальчика.

– Но ведь я пытался спасти его, – холодея от ужаса, проговорил Томас, – это Кайл и Ричи заставили его…

– Да, они сказали, что ты сейчас будешь юлить, – выдавила из себя Гленда. В ее голосе слышалась такая боль, такая ярость, что Томас понял: спорить бесполезно. Конечно, она поверит сыновьям, а не ему. Поверит, что это он подбил ее мальчика на какой-то страшный поступок, ей было необходимо в это верить. Томас понял все это, хотя был еще мальчишкой.

Он посмотрел на Майка, и ему показалось, что Майк знает правду. В его глазах Томас увидел боль и жалость. Но вслух Майк сказал:

– Делай так, как она говорит, Томми.

Томас проснулся в холодном поту и первое время не понимал, где он находится. Обычно после снов он думал о своей жизни, и мысли его были спокойны. Море отняло у него самых дорогих людей, но ведь море дало ему его страсть, его дело. Море научило его работать, и он думал о кораблях, которые он построил, о богатстве, которого он достиг, о том, что дало ему море, этот загадочный и мощный партнер.

Но сегодня его мысли коснулись новостей товарищества «Комптон и Джеймсон», крах отбросил его на стартовые позиции. Ему снова надо начинать все с самого начала, с нуля, но теперь, кажется, это будет намного сложнее.

– Пойми, пожалуйста, что здесь тебе придется работать намного больше, чем на Эппинг-стрит, Джульетт, – сказала миссис Уинстон, когда экипаж подъехал к усадьбе.

Выезд из Лондона сам по себе был интересен: роскошные зеленые луга, таяли в дымке рощи, маленькие веселые речки, животные, мелькавшие то там, то тут, – все это казалось иллюстрациями к веселой детской книжке. Для Джульетт это был лишь второй выезд из Лондона – до этого они с Гарриет лишь раз выбирались в Брайтон с друзьями. Но Джульетт понимала, что эти земли, так любимые аристократией, ни с чем не сравнятся.

Тем временем миссис Уинстон переключилась с обязанностей по дому на вопросы морали и нравственности:

– Немалым испытанием станет эта поездка для девушек вроде Каролин, которой есть дело до всех молодых людей, заходящих в Эппинг-Плейс… – Джульетт собралась было вступиться за Каролин, которая на самом деле преданно любила одного лишь Мартина, но миссис Уинстон было не остановить: – И ты, Джульетт, тоже не верти головой, еще никому это добра не приносило. Ты понимаешь, о чем я?

– Конечно, миссис Уинстон, прекрасно понимаю, – покорно ответила Джульетт, и в самом деле прекрасно понимая, что спорить с миссис Уинстон просто бесполезно. К тому же она уже давно была практически членом семьи Уайтхоллов, и, безусловно, именно ее касались все вопросы найма и увольнения.

Вдруг миссис Уинстон замолчала, словно раздумывая, стоит ли ей говорить дальше.

– Мне кажется, что я действительно должна дать тебе несколько очень важных советов. Пожалуйста, не говори, когда тебя не просят, и не показывайся гостям на глаза без особой нужды. И еще, скажу тебе по секрету…

Но тут экипаж остановился, и секретные слова так и повисли в пустоте. Грант, лакей, уже подбежал, чтобы помочь миссис Уайтхолл выйти. Ах, как Джульетт хотелось, чтобы у нее был фотографический аппарат, который она однажды видела в Национальной галерее, когда туда приезжал репортер из «Иллюстрейтед Лондон ньюс».

Ее мысли, как оказалось, разделяла и Каролин:

– Ох, как бы хотелось это все сфотографировать на память! – восхищенно пробормотала она.

– Кстати, фотограф будет, – сказала миссис Уинстон, – Уайтхоллы всегда увековечивают день приезда гостей. Даже слуг фотографируют отдельно!

– А мне бы хотелось сфотографировать этот дом, – мечтательно сказала Джульетт, – и все сады, и луга. А наши фотографии, да и других людей, меня не интересуют.

Миссис Уинстон покачала головой:

– Ну вот, милая, ты опять начинаешь перечить и выказывать превосходство. Нет ничего зазорного в том, чтобы обзавестись фотографией, где ты запечатлена среди своих коллег…

– А разве плохо обзавестись фотографией, где запечатлен такой прекрасный дом, миссис Уинстон? Я постараюсь как-нибудь ее раздобыть.

Едва заметно улыбнувшись, миссис Уинстон все же покачала головой:

– Да, дорогая, тебя невозможно заподозрить в том, что ты пренебрежешь своими интересами. Ну а теперь, девушки, надо постараться и проявить самые лучшие качества, ведь гости уже приезжают.

Большинство слуг из Эппинг-Плейс уже прибыли в Гемптон, чтобы помочь местным слугам подготовить дом, но Джульетт увидела и другие экипажи, подвозившие к дому членов семейства Уайтхоллов и первых гостей.