было окон, и от этого через некоторое время начинало притупляться сознание.

– Хочу подышать свежим воздухом, адмирал. И кроме того, оперативная обстановка в этой части залива на данный момент очень спокойная. Такое впечатление, что у иранцев праздник. А казалось бы, им как раз сейчас за нами и следить. Шутка ли: выдвигаем через узкие проливы в Аравийское море и Индийский океан почти весь Пятый флот. Такая возможность для разведки! Если бы они шли таким образом, я бы летал у них над головами и рассадил ребят с камерами и электронным оборудованием на самые малюсенькие острова. А они – ничего. – Капитан Харди покачал головой.

– Не весь Пятый флот, Джонни, – поправил его Адамс. – Я оставил в заливе две современные боевые единицы: корабль береговой охраны «Родригес» плюс новейший сторожевик «Лой». Два минных тральщика и два патрульных судна. – Адмирал взял у Харди бинокль.

– Вот и я о том же, – улыбнулся капитан. – Такое большое число наших кораблей не выходило из залива с 1979 года. Я проверял.

– Как говаривал Арнольд,[83] я вернусь, – ответил адмирал. – Но не раньше, чем мы разберемся с китайцами. – Он отвел начальника разведки в дальний конец рубки. – Какие о них сведения?

Капитан Харди начал докладывать тихим голосом:

– Обе их боевые группы выдвинулись в Индийский океан. Но, пройдя Малаккский пролив, одна повернула на север, другая на юг. Наши разведчики, поднимающиеся с Диего-Гарсия,[84] наблюдают перед их боевыми группами множество ро-ро. [85] В общем, все сходится с тем, что вам говорили в Пентагоне. Мы плывем прямо в пасть к дракону, в которой полно очень острых зубов.

Адамс вдохнул, набирая воздух в широкую грудь. И посмотрел на летную палубу, где стояли «F-35» – лучшие в мире ударные истребители.

– Энди, когда мы сможем возобновить летные операции? – спросил он капитана.

– Как только пройдем узкое место, адмирал. Вероятно, сразу за островом Киш, если не изменится ветер. Но у меня и сейчас в воздухе четыре «F-14» и два «F-35». Если понадобится, они могут дозаправиться в Омане, в Сеебе или на острове Масира. Там же в полной боевой готовности «F-22» ВВС. И «F-22» и «F-35» на побережье Омана. Если потребуется, у нас будет перевес сил над китайцами, – кивнул головой капитан.

– Не следует недооценивать противника, Энди. Никогда этого не делайте. – Адамс прикусил губу, повернулся и пошел прочь.

– Адмирал покидает палубу!

– Расти, я так и знал, что уже был здесь, – прошептал Брайан Дуглас, пока лифт спускал их в бункер центра безопасности. Двери открылись – перед ними во тьме коридора стоял Ахмед бен Рашид; он их ждал.

– Надеюсь, ваш полет из Дахрана прошел спокойно? – приветствовал их доктор, пожимая англичанину и американцу руки. Затем повернулся к двум сопровождавшим их солдатам исламийской армии. – Все в порядке, я сам их провожу.

Они прошли мимо больших окон, за которыми виднелись просторные помещения.

– Во время «Бури в пустыне» здесь находился командный пункт генерала Шварцкопфа,[86] – объяснил Ахмед. – Вам бы тогда следовало уйти, как вы обещали. Мы избежали бы очень многих неприятностей. – Они подошли к дверям с двумя охранниками. Те кивнули Ахмеду и пропустили его и гостей внутрь.

– Шейх Рашид, салям алейкум, – поздоровался Брайан Дуглас и протянул Абдулле руку; тот был один в небольшой комнате. После недолгих представлений хозяева и гости сели на две кушетки – с одной стороны арабы, с другой – американец и британец. Появился мужчина в военной форме и подал горячий чай в стаканах. Другой принес поднос с сушеными фруктами и сладостями. Когда они ушли, Абдулла заговорил по-английски:

– Ахмед передал мне, что вы ему сказали. – Он помолчал, обдумывая, как повести разговор. – Значит, вы утверждаете, что американцы намерены вскоре вторгнуться в нашу страну. И это сообщаете вы, Макинтайр, – американец, который занимает пост офицера разведки. Это наводит меня на мысль, что вы предатели. Почему я должен вам верить?

Расти посмотрел на Брайана; тот дал ему знак отвечать первым.

– Сегодня утром ваши военно-воздушные силы не позволили иранцам сбить американский военный самолет, а потом свалить все на вас. Вы пресекли их намерения, поскольку располагали информацией, которую предоставил вам вот этот самый Брайан Дуглас. Правильно?

Абдулла кивнул и в ожидании подтверждения посмотрел на брата.

– Я так понимаю, что в вашем правительстве существуют разногласия, – продолжал Макинтайр. В моем тоже. Я придерживаюсь того мнения, что следует сначала испробовать все возможные мирные способы решения конфликта, прежде чем начинать войну. Мы считаем, что нашим государствам вовсе не обязательно становиться врагами. Но если ваша страна обзаведется ядерным оружием или превратится в базу подготовки и экспорта террористов, я изменю свою точку зрения. Но пока еще есть время, чтобы избежать катастрофы.

Абдулла заговорил негромко, но весомо:

– Мистер Макинтайр и вы, мистер Дуглас, я хочу, чтобы вы поняли: если иностранные войска вторгнутся на нашу территорию без нашего разрешения – будь то снова американцы или иранцы, – наш народ поднимется на борьбу и будет воевать – вечно. Любыми способами. А вы можете называть это терроризмом. Вот почему я воевал против вас, когда вы пришли на нашу землю, вот почему я помогал иракцам, когда вы вторглись в их страну. Почему вы считаете, что имеете право разгуливать по миру и вводить свою армию куда вам заблагорассудится? В Германию, в Японию, в Корею? Вы десятилетиями держали там войска.

– Шейх Рашид, я пришел к вам не затем, чтобы спорить, – сказал Расти, но не сдержался и продолжал: – Мы вошли в Германию и Японию, потому что эти страны напали на нас. После того, как мы их победили, мы дали им денег и демократию. В Корею мы послали войска по ее просьбе, потому что эта страна подверглась агрессии. Еще мы отправляли американских парней сражаться и умирать, помогая мусульманам в Боснии, Сомали, Кувейте. Мы пытались восстановить Ирак и научить иракский народ демократии. Мы не сатанинская сила, каковой вы нас представляете.

Абдулла рубанул воздух рукой:

– Вы дали демократию? Неужели вы не понимаете, что демократию дать невозможно – можно только опорочить ее имя. Демократия должна взрасти, как местные цветы, из самой почвы. Разного цвета и формы в каждой стране. Благодаря вам нам стало труднее обсуждать идею демократии со своим народом, потому что наши соотечественники считают, что нас к этому подталкивает Вашингтон.

Ахмед и Брайан переглянулись, опасаясь, что их встреча перерастет в спор между американцем и арабом, который в недавнем прошлом воевал против США.

– Что бы там ни было, это история, – прервал их Ахмед. – Мы должны заняться тем, что происходит в настоящий момент. Американцы, иранцы и китайцы близки к тому, чтобы вторгнуться в нашу страну. И не для того, чтобы восстанавливать ее или дать нам демократию. Мы создаем наш собственный тип демократии. Агрессоры хотят получить нефть, но получат затяжную войну, в ходе которой погибнет много американцев и исламийцев.

Макинтайр понял его намек.

– Наша задача, шейх Рашид, это предотвратить. Война стала бы трагедией для обеих наших стран. А у нас и у вас и без того достаточно трагедий. Поэтому мы сообщили вам то, что Брайан узнал в Тегеране.

Абдулла наклонил голову, соглашаясь, что Исламия хлебнула достаточно бед.

– Но вы не сообщили нам, как предотвратить новую трагедию, как остановить тройную агрессию, – продолжал он.

– Нет. Но мы и кое-кто из наших единомышленников поможем вам всем, чем сумеем. Я возвращаюсь в Вашингтон, чтобы проинформировать нужных людей о том, что задумал министр обороны Конрад.