выработает другую, более обширную программу.

— Что же это получается? — испугался Глеб. — Вы теперь у нас видите всё так, как вижу я?

— В какой-то степени так.

— Вот это да! А если я не так, как нужно, вижу? Мама часто говорит, что я все с ног на голову ставлю. Выходит, и вы вверх ногами видите? И потом… И потом, я не хочу, чтобы вы думали, что все такие, как я. Есть лучше. Даже в нашем классе. А можно как-нибудь по-другому сделать?

— По-другому нельзя. Да и не нужно. Веди себя, как обычно, и поступай, как считаешь нужным. По совести. И давай об этом больше говорить не будем. Лучше расскажи еще что-нибудь.

— Что я могу интересного рассказать? — пожал плечами Глеб. — Вы и так все знаете. Лучше вы мне о своей планете расскажите, как вы там живете. Вот бы побывать!

— Надеюсь, побываешь. С первой же экспедицией. Тебе у нас понравится. Наша Лабиоль очень красива.

— Красивей, чем Земля?

— Как тебе сказать? Она совсем не похожа на вашу планету. Другие краски, другая растительность, даже воздух не такой. Четыре солнца, одно за другим, встают над Лабиолью, поэтому мы не знаем вашей ночи. И мы любим свою планету так же, как вы Землю… Слушай, а что это за вода?

— Какая вода? — не понял Глеб.

— Да вот, в комнату потекла.

Глеб оглянулся и остолбенел. Как же он забыл?! Выскочил в коридор. Все залито водой: ванная, коридор, кухня. Высоко, как журавль, поднимая ноги, Глеб пробрался в ванную, закрутил краны. Видно, горячая вода все же переборола холодную, потому что комната была наполнена паром и воздух стоял горячий и влажный. В ванне плавали так и не успевшие сразиться корабли, а под ней съежились размокшие пачки стирального порошка и пакет с синькой. Все-таки вода уходит в трубу намного медленнее, чем вытекает из кранов. Только Глебу сейчас не до этих рассуждений — нужно побыстрее собрать воду.

Ему приходилось видеть, как это делает мама: окунает в воду тряпку, а потом выкручивает в ведро. Глеб навыкручивался так — руки в кулак не сжимаются. А воды вроде и не меньше стало. Такое впечатление, будто еще и прибывает откуда-то. А тут еще в дверь кто-то звонит. Да так часто, так нетерпеливо, словно собаки за ним гонятся. Глеб тряпку в ведро бросил, руки только о брюки вытер на ходу, телевизор выключил (с Логом и попрощаться не успел) — и к дверям. А за дверью женский голос кричит:

— Что у вас там происходит? У нас с потолка вода дождем льется!

Открыл — тетя Варя, соседка с седьмого этажа. Заглянула в коридор, увидела, что творится, и только спросила:

— Один дома?

— Один, — отвечает Глеб.

— Ну, погоди! — говорит тетя Варя. — Отец тебя живо отучит водой баловаться! Вот заставим его ремонт в моей квартире сделать, небось по головке тебя не погладит.

— Я… — хотел было объяснить Глеб, но она и слушать не стала. Выхватила из ведра тряпку и стала воду собирать.

Вот у нее это хорошо получалось. Быстро, ловко — пустяковая работа. А ведь старенькая уже.

— Мамин рабочий телефон знаешь? — спрашивает тетя Варя, отжимая тряпку.

— Знаю.

— Сейчас же позвони, скажи, чтобы домой срочно ехала.

— Не может она… — начал Глеб, но тетя Варя снова не дала ему договорить:

— Может! Может! Пусть придет, полюбуется, что ее чадо любимое натворило! Я до вечера ждать не буду! А то сейчас сама звонить стану!

Пришлось звонить. А мама у Глеба в техникуме работает. Думаете, просто ей оттуда вот так взять и уйти?

— А что случилось? — забеспокоилась мама. — И почему ты дома так рано?

Глеб молчит, только дышит в трубку. А мама от того, что он молчит, еще больше, наверное, заволновалась.

— Я сейчас приеду! — кричит. — Жди меня, никуда из дома не выходи! — И трубку бросила…

А вечером… Вечером, по Диминому выражению, состоялся второй раунд. Первый был вчера, за речку и ключи. Если бы хоть дядя Гарик вернулся… При нем, наверное, так отчитывать не стали бы.

Но и на этом не закончилось. После всего, когда погасли молнии и отгремел гром, Глебу еще раз влетело. Такого страху натерпелся, какого ни в первом раунде, ни во втором не было.

— Глеб, а ну иди сюда! — услышал он из своей комнаты папин голос.

Раз «а ну», значит, что-то сейчас нехорошее будет. Когда просто зовут, «а ну» не говорят.

— Что это значит? — спрашивает папа и показывает пальцем на телевизорный переключатель.

Глеб посмотрел — и обомлел. Из-за трезвона соседкиного он успел только выключить телевизор, а переключатель с седьмого канала не убрал. Счастье еще, что папа заметил это раньше, чем включил телевизор. А то бы… От этой мысли даже дрожь по телу прошла.

— Слушай, — говорит папа. — Что у тебя — руки чешутся? Зачем ты все портишь? Зачем лезешь, куда тебя не просят? Только два дня дома один побыл, а все нервы нам вымотал. Хватит. С сегодняшнего дня, вернее, с завтрашнего, начнешь ходить в продленную группу. Нельзя тебе еще доверять. Не созрел.

Дядя Гарик приехал поздно. Не ночью, как в первый раз, но Глеб уже в постели лежал. Не спал только. Какой уж тут сон! Обидно — его спать отправили, а Диме кино по телевизору смотреть разрешили. Можно подумать, что это Глеба, а не Диму каждое утро не добудиться. Но Глеб в этот раз просить не стал. Во-первых, все равно не позволили бы, а во-вторых, после таких двух раундов…

Глеб сразу догадался, что это дядя Гарик звонит. Потом услышал, как папа сердито выговаривает дяде Гарику — очевидно, за то, что долго не возвращался. А тот ответил, наверное, что-то смешное, потому что папа рассмеялся и сказал:

— Нет, Гарька, ты неисправим!

Глеб немного поколебался: выйти ему встретить дядю Гарика или не рисковать. Очень не хотелось, чтобы при дяде Гарике ему разнос устроили. Но не утерпел, выбежал в коридор.

— Здоров, мужичок! — обрадовался его появлению дядя Гарик. И снова, как в то утро, к самому потолку поднял. — Еще не спишь? Вот и хорошо! А я спешил, боялся, не дождешься.

Тут и мама подоспела. Сначала тоже поругала дядю Гарика, а потом сказала:

— Отпусти, Гарик, эту маленькую шкоду, ему давно спать пора. Пошли, покормлю тебя быстренько, да фильм досмотрим. Очень интересный.

— Вы идите пока досматривайте, — отвечает дядя Гарик, — а я с Глебом посижу немного. Я его быстро усыплю, я гипнозом владею. И не беспокойтесь, я совершенно не голоден.

Глеб так обрадовался — даже кино смотреть расхотелось. Сразу в свою комнату побежал. А дядя Гарик еще немного поспорил с мамой — та обязательно его накормить хотела — и вслед за ним вошел, дверь прикрыл.

— Дядя Гарик, — спрашивает Глеб. — Почему вы так долго не приезжали? Мы думали, вы еще вчера вечером вернетесь.

— Хотел, да не получилось.

— А куда вы ездили?

Взрослые, вообще-то, не любят, когда их дети «допрашивают». Особенно, если вопросы с «куда» да «зачем» начинаются. «Куда-куда, — могут ответить, — на Кудыкину гору!». Или еще что-нибудь в этом роде. Но дядя Гарик ничего подобного говорить не стал. Он, оказывается, в станицу ездил, дедушку больного