его природу? Да, необходимо даже, чтобы»радость наша была совершенна».

Глубины жизни во Христе — неисчерпаемы; усваиваются они в длительном процессе с великим напряжением всех наших сил. И постижение содержания и смысла Имени Божьего стяжевается лишь постепенно. Обрадовать наше сердце может и мимолетное призывание его; и это ценно. Но не должно останавливаться на полпути. Коротко наше пребывание здесь, и должно использовать каждый час так, чтобы созревало наше познание Бога. Когда же сольются воедино и радость сердца, и свет ума, тогда мы приближаемся к совершенству.

С великой культурой этой молитвы я встретился на Святой Горе. Естественно, я желал учиться у отцов — как они понимают сей важнейший аспект христианской аскетики. Приехал я на Афон в 1925 году. Незадолго перед тем там произошли бурные споры о природе Имени Божьего. В напряжении самих споров, подобных богословской полемике XIV века о природе Фаворского Света, было допущено с обеих сторон немало поступков, которых не должно было бы быть среди людей, предавших свои души в руки Святого Вседержителя. Есть в этой полемике некая аналогия с вековыми распрями между номиналистами и реалистами, идеалистами и рационалистами. По временам они затихают, чтобы затем снова вспыхнуть в иной форме. Наблюдается наличие двух различных естественных расположений: с одной стороны — пророки и поэты; с другой — ученые и технократы [2166] .

Как явствует из приведенного текста, о. Софроний был всецело на стороне реалистов и идеалистов, пророков и поэтов, а не на стороне номиналистов, рационалистов, ученых и технократов. В то же время он не отрицает, что неподобающие действия были допущены обеими сторонами в споре. В книге о преподобном Силуане Афонском о. Софроний говорил о том, что имяславские споры привели к вполне удачным догматическим результатам [2167]. Вряд ли под этими результатами он имел в виду сочинения С. В. Троицкого или Послание Святейшего Синода от 18 мая 1913 года. Скорее, он говорил о сочинениях»ученых имяславцев», в частности, о»Философии Имени»о. Сергия Булгакова, которого знал лично и глубоко почитал как богослова (влияние Булгакова прослеживается во многих аспектах богословия о. Софрония). Возможно, он имел в виду и»Апологию»иеросхимонаха Антония (Булатовича), которая имелась в его личной библиотеке. Во всяком случае, в своих размышлениях об имени Божием, содержащихся в трактовке»О молитве Иисусовой», о. Софроний обнаруживает значительную близость к обоим авторам.

Имя Яхве и имя»Иисус»

Изложение учения об имени Божием архимандрит Софроний начинает с рассмотрения ветхозаветных свидетельств о призывании Бога и описания синайского откровения Бога Моисею. В этом откровении о. Софроний видит прежде всего явление персонального Бога, а в именах Божиих — атрибуты Бога, названные Им Самим. Поскольку каждое ветхозаветное богоявление воспринималось как непосредственное действие Божие, то и всякое имя Бога, открытое в этом богоявлении, воспринималось как Его живое присутствие:

Подобно тому, как в жизни каждого из нас Бог открывается постепенно, так и в истории человечества, как она представлена в Библии,«многократно и многообразно» [2168] являлся Он отцам и пророкам с возрастающей силой и глубиной.

Первое упоминание о еще неясном призывании Бога:«У Сифа… родился сын, и он нарек ему имя Енос; тогда начали призывать Имя Господа» [2169]. Затем открывается Бог Аврааму, Исааку и Иакову со все расширяющимся горизонтом:«Являлся Я Аврааму, Исааку и Иакову с именем»Бог Всемогущий», а с именем Моим Яхве [2170]  ^— не открылся им»  [2171]. Восполнил Бог откровение о Себе:«И сошел Господь в облаке, и остановился близ него (Моисея) и провозгласил Имя Яхве. И прошел Господь пред лицом его и возгласил: Господь, Господь, Бог человеколюбивый и милосердый, долготерпеливый и многомилостивый и истинный, сохраняющий (правду и являющий) милость в тысячи родов, прощающий вину и преступление и грех, но не оставляющий без наказания, наказывающий вину отцов в детях и в детях детей до третьего и четвертого рода» [2172]. Итак, сначала Бог открылся Моисею как персональный и единственно воистину Сущий, с неведомыми еще атрибутами. Последующее откровение раскрывает свойства сего Аз есмъ как Бога милостивого и человеколюбивого. Но и это было неясным, и Моисей сознавал неполноту усвоенного им познания<…>

Из библейского повествования мы видим, что всякое новое откровение воспринималось как Богоявление, как Его непосредственное действие. В связи с этим и самое Имя переживалось как Присутствие Бога. В имени заключена двойная сила: с одной стороны, ощущение Живого Бога, с другой — познание о Нем. Откуда страх призывать Имя всуе [2173]. По мере обогащения откровения о свойствах Божиих, о действиях Его — углублялось и боговедение вообще [2174].

Все ветхозаветные откровения Бога рассматриваются о. Софронием как постепенная подготовка к встрече человечества со Христом. Каждое новое имя Божие, становящееся известным человеку, указывает на конкретное свойство Бога, но в то же время в каждом имени Божием присутствует весь Бог (здесь о. Софроний повторяет святого Иоанна Кронштадтского и иеросхимонаха Антония Булатовича):

Последовательность откровений о Боге, представленная в Священном Писании, в значительной мере совпадает с процессом нашего личного прогресса — возрастаем мы в познании подобно праотцам и отцам нашим. Сначала люди схватывают понятие о Высшем Существе. Затем все новые и новые атрибуты Его становятся познаваемыми для человеческого духа; и так приходит час страшного синайского»Аз есмъ» [2175]. В последующие века углубляется опыт и разумение, хотя и не достигает еще совершенства, доколе не придет Ожидаемый.

Тот, Кто превыше всякого Имени в своей Сущности, раскрывается сотворенным»по образу»разумным существам во множестве имен: Вечный, Всеведущий, Всемогущий, Вседержитель; Свет, Жизнь, Красота, Мудрость, Благость, Истина, Любовь, Праведный, Спасающий, Святый, Освящение и другие. В каждом из них и чрез каждое из них мы испытываем прикосновение к нам Единого Бога, и в силу Его неделимости мы имеем Его всего. Так достойно мыслить, но вместе с тем ни одно из них не дает нам полноты постижения,«как Он есть». Его Бытие в своей сущности превосходит все Имена. И все же Он продолжает открываться в Именах [2176].

Боговоплощение, ставшее итогом и вершиной всех откровений Божиих, поворотным пунктом человеческой истории, принесло миру новое имя Божие — Иисус (вспомним подобную же мысль у о. Сергия Булгакова). Имя»Иисус»указывает на Бога как Спасителя, делающего людей Своими сынами:

Двадцать веков тому назад по нашему счислению пришел Он, Тот, Кого ожидали народы, Логос Отца. Надмирный в Своей Сущности Творец нашего естества — воспринял»образ раба, сделавшись подобным (нам) человекам, и по виду став, как человек» [2177]. Безначальное Слово Отца»стало плотью и обитало с нами» [2178]. Вечный прославил Себя во времени. Откровение принесло нам новое Имя: Иисус, Спаситель, или Бог–Спаситель. Великий Свет вошел в жизнь мира. Наступила новая эпоха. Священною была история от Адама до Моисея; священна она с момента синайского богоявления; тем более священна с момента пришествия Христа.

Были и ранее того идеи о Боге–Спасителе, но с иным содержанием, в ином измерении, с несравненно меньшей конкретностью.«Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет» [2179].

Имя Иисус прежде всего открывает нам смысл или цель прихода Бога во плоти:«нашего ради спасения». Восприятие Богом нашего естества указывает на возможность и для нас стать сынами Бога [2180].

Если каждое ветхозаветное откровение Божие дополняло что?либо к предшествующим откровениям и каждое новое имя Божие, открываемое человечеству, указывало на новую ступень богопознания, то в Бо– говоплощении мы имеем полноту откровения: