ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся, и которых Он все–таки сотворил. Тем более, что замышлять зло и предпринимать месть свойственно страстям тварей, а не Создателю. Ибо это свойственно людям, которые не знают или не сознают то, что они делают или думают, когда что–либо случается с ними; ибо если какое–либо событие произойдет с ними неожиданно, воспламенением гнева возбуждаются они к отмщению. Такое отнюдь не свойственно Создателю, Который даже до того, как начертал картину тварного бытия, знал все, что случилось прежде и что случится впоследствии в результате действий, а также и намерений разумных существ [1060] .

В подтверждение своих взглядов Исаак ссылается на учение Феодора Мопсуестийского о том, что мучения в будущем веке не бесконечны, [1061] а также на мысли Диодора Тарсийского, который считал, что мучение грешников в геенне кратковременно, а блаженство их после освобождения оттуда — вечно [1062] .

Такие и подобные восхитительные прозрения и мнения, ведущие к любви и изумлению Создателем, — комментирует Исаак, — принадлежат этим великим столпам Церкви, когда говорят они о домостроительстве и грядущем Суде Божием, о великом сострадании Божием, которое в своем излиянии превосходит и побеждает злые дела тварей. Они __ [1063]_изгоняют из сознания ребяческое мнение о Боге — мнение тех, кто вводит зло и страстность в естество Его, говоря, что из–за обстоя¬тельств времени Он изменяется. Они также учат нас о Его наказаниях и мучениях, будь то здесь или там, и о том, какие милосердные помыслы и какую цель Он имеет, позволяя мучениям находить на нас, и какие прекрасные последствия проистекают от них. Речь не идет о том, что в этих мучениях мы должны погибнуть, или о том, что мы будем претерпевать их вечно; напротив, по–отцовски посылает Он их нам, а не из мести, что было бы признаком ненависти. Их цель — чтобы мы думали о Боге и познавали Его, и чтобы изумление Им приводило нас к любви к Нему, и чтобы устыдились мы и исправили поведение наше в здешней жизни [1064] .

Таким образом, Исаак не считает, что мысль о прекращении мучений ведет к расслабленности и утрате страха Божия: напротив, она возгревает в человеке любовь к Богу и покаяние, происходящее от сознания безмерного милосердия Создателя. Мысль о Боге как заботливом Отце порождает в человеке сыновнее чувство любви и преданности Ему, тогда как представление о жестоком Мстителе вызывает рабский страх и ужас перед Ним.

Все несчастья и страдания, которые выпадают на долю человека, посылаются от Бога для того, чтобы привести человека к внутреннему изменению. Бог никогда не мстит нам за прошлое — ни в настоящей, ни в будущей жизни — но всегда заботится о нашем будущем:

…Все виды и формы наказаний и мучений, которые происходят от Него, попускаются Им не для того, чтобы воздать за деяния прошлого, но использует Он их ради пользы, происходящей от них… Вот что говорят Писания и о чем напоминают нам… —о <а именно> что Бог — не мститель за зло, но исправитель зла: первое свойственно злым людям, тогда как последнее свойственно отцу. Писание показывает, будто Он попускает добро и зло как возмездие, тогда как Его цель — не в этом, но в том, чтобы возбудить в нас любовь и страх, чтобы посредством последнего мы очистили свой образ жизни, а посредством любви возросли к разумной добродетели. Если бы это было не так, то какое соответствие было бы между пришествием Христа и делами поколений, которые были до Него? Неужели воздаянием за те злые дела кажется тебе это великое сострадание? Скажи мне, если Бог — мздовоздаятель и по способу возмездия совершает дела Свои, в чем именно усматриваешь ты здесь доказательство возмездия, о, человек? Покажи мне! [1065]

Идея любви противоречит идее возмездия, — не устает повторять Исаак Сирин. Кроме того, если бы мы предположили, что Бог будет вечно мучить грешников, мы пришли бы к мысли о том, что сотворение мира было неудачей и ошибкой — Бог оказался не в силах противостоять злу, которое не в Его воле:

Итак, не будем приписывать делам Божиим и действиям по отношению к нам намерение отомстить. Напротив, будем говорить об отцовском промышлении, о мудром домостроительстве, о совершенной воле, направленной к нашему благу, о совершенной любви. Где любовь, там нет возмездия; а где возмездие, там нет любви. Любовь, когда совершает добрые дела или исправляет прошлые поступки, не воздает тем самым за дела прошлого. Но заботится она о том, что наиболее полезно в будущем: она исследует грядущее, а не прошедшее. И если противным образом думаем мы, тогда, в соответствии с таким ребяческим взглядом, Создатель окажется немощным… ибо после того, как созданное Им растлилось против Его воли, Он задумал какое–то другое средство и в воздаяние за его растление уготовал для него множество зол. Такие мнения являются немощными по отношению к Создателю! [1066]

Тайны судеб Божиих недоступны человеческому разуму. Именно такой тайной является геенна, которая создана для того, чтобы доводить до нравственного совершенства тех, кто не сумел достичь его в земной жизни:

…В мучениях и приговоре геенны есть некая тайна, ибо премудрый Творец взял в качестве отправного пункта для ее будущего исхода лукавство дел наших и воли нашей, дабы исполнить Свое домостроительство, в котором содержится умудряющее учение и неизъяснимая польза, сокрытые как от ангелов, так и от людей, а также от тех, кто претерпевает наказание, будь то демоны или люди, — сокрытые в течение всего того времени, пока властвует назначенный срок  [1067] .

Исаак опять возвращается к разговору о несоответствии идеи мздовоздаяния благости Создателя, выдвигая следующие логические аргументы против этой идеи:

О воздаянии говорят, когда воздающий мало–помалу приходит к мысли о воздаянии в результате происходящих добрых и дурных действий и в соответствии с ними: вместе с ежедневными переменами в действиях меняется и его знание, и помыслы его меняются по причинам, связанным с обстоятельствами времени. Если бы Царство и геенна с самого появления добра и зла не были предусмотрены в сознании благого Бога нашего, тогда не были бы вечными помыслы Божии о них; но праведность и грех были известны Ему прежде, чем они проявили себя. Таким образом, Царство и геенна суть следствия милости, которые в своей сущности задуманы Богом по Его вечной благости, а не следствия воздаяния, даже если Он и дал им имя воздаяния. Если бы мы, опять же, говорили или думали, что это действие не преисполнено любви и милосердия, это было бы мнением, исполненным богохульства по отношению к Господу Богу нашему. Даже говоря, что Он подвергнет нас огню ради страданий, мучения и всяких болей, мы приписываем божественному Естеству вражду к самим разумным существам, которых Он сотворил по благодати; то же самое — если мы говорим, что Он действует или думает из злобы, мстительности или желания расплаты, как если бы Он мстил Самому Себе [1068].

Мы видим, что Исаак пользуется всеми возможными источниками для доказательства своего учения о несоответствии идеи вечного воздаяния любви и благости Создателя: он ссылается на Писание, сочинения учителей Церкви, наконец, обращается к логическим доказательствам. Мы уже показали (в главе I), что учение о Боге–Любви является движущей силой его богословской системы. Теперь мы видим, как это учение отражается в его эсхатологии.

Развитие темы беспредельной любви Божией, начатое в 39–й Беседе, продолжается в 40–й, где Исаак говорит о том, что любовь Божия к тварям не изменяется от тех изменений, которые случаются с ними: мы уже цитировали эти мысли в главе I. Бог извечно один и тот же в том, что принадлежит Ему по естеству, «и на все творение изливается от Него единая любовь и милость, которые неизменны, вневременны и вечны» [1069] .

Согласно Исааку, состояние удаления от Бога является противоестественным, и Бог не допустит, чтобы те, кто удалился от Него, остались в этом состоянии навечно: Он приведет всех отпавших от Него ко спасению. Но это спасение не будет воспринято ими по принуждению: они обратятся к Богу по собственной воле — в силу того, что духовно повзрослеют. Цель, с которой твари были приведены в бытие, остается прежней вне зависимости от того, на какой путь они встали, и к этой цели они все рано или поздно будут приведены. Отсюда вытекает для Исаака необходимость конечного спасения грешников и демонов:

Ведь известно, что в тот момент, когда они падают, Он не оставляет их; и таким образом, ни демоны не останутся в своем демоническом состоянии, ни грешники — в грехах своих; но к единому равному состоянию совершенства по отношению к Своему собственному Бытию намеревается Он привести их — к состоянию, в котором святые ангелы находятся сейчас, в совершенство любви и бесстрастного сознания. В ту добродетель воли намеревается Он возвести их, когда уже ни в узах они не будут, ни в [свободе], и не