С. 259). (Н. Росс. «Врангель в Крыму». Гл. 5. С. 87–88).

И ничего удивительного не было в том, что Добровольческая армия, а затем так называемая Русская армия, в которую входили сливки высшего общества России, призванная в самую страшную годину, когда рушились вековые традиции, защищать честь и достоинство России, той России, в которой они имели все привилегии и пользовались всеми благами, превратилась в армию грабителей. «…Не только в глубоком тылу, но и в самом штабе Добровольческой армии во время командования им генералом Май-Маевским творилось такое безобразие, такое пьянство и разврат, что в результате вызвало замену генерала Май-Маевского на генерала Врангеля».

В. Кравченко пишет в книге «Дроздовцы от Ясс до Галлиполи» на с. 358: «Одни ищут причины наших неудач и развала фронта в одном, другие — в другом и т. д., но все сходятся в одном „…все их видят в грабежах и бесчинствах войсковых частей“».

Привычка к самоснабжению превратилась в насилие над населением. Преступления имели имущественный характер: грабежи, кражи, разбой, продажа казенного оружия, обмундирования, покупка краденого, вымогательство, угон скотины и лошадей и т. д., и т. п.

В первые же дни своего пребывания на посту генерал Врангель начал принимать меры для пресечения грабежей и насилия в армии. Были расстреляны солдаты-грабители, и даже полковника расстреляли: «Приказом № 3134 была создана Военно-судебная комиссия для защиты населения от грабежей и разбоев, от которой было мало толку, так как члены комиссии никак не могли себе представить, как это им придется хватать своих старых товарищей и судить их за те деяния, в которых каждый из них был сам грешен тысячу раз».

Генерал Врангель как будто стремился, хотя бы отчасти, бороться с прежним ожесточением и беспощадностью в армии, но несмотря на это, по приказанию генерала Слащева военно-полевые суды весьма активно приговаривали к расстрелу и расстреливали всех подозреваемых лиц без всяких приговоров. Так, например, генерал Кутепов в Симферополе всех подозреваемых предавал военно- полевому суду и тела казненных в назидание потомству вешал на телеграфных столбах города, наводя ужас на городское население, и даже жалобу на такие преступления городского головы Усова генерал Врангель отклонил.

И все меньше и меньше вступало в Добровольческую армию военнообязанных с 18 до 34 лет в ответ на призыв от 6 мая 1920 г. о мобилизации. Уклонение стало всеобщим. Мобилизованные уходили в горы к «зеленым», но взамен уклонившихся от мобилизации стали брать на службу членов той же семьи в возрасте от 17 до 47 лет. Брали под стражу родителей, жен уклонившихся и конфисковывали их имущество. Но не только рядовые уклонялись от мобилизации в белую армию. «Несмотря на все старания власти, — пишет Н. Росс на 101-й с. в своей книге „Врангель в Крыму“, — значительное количество офицеров продолжало всеми правдами и неправдами уклоняться от службы на фронте».

Николай Росс также пишет, что отношение к красноармейцам у генерала Деникина было ужасное. И даже желая исправить это, 29 апреля генерал Деникин объявил приказ, по которому приказывал «безжалостно расстреливать всех комиссаров и других активных коммунистов, захваченных во время сражения, а всех остальных офицеров и солдат Красной Армии, если они сдались или перешли на нашу сторону до сражений или во время боев, привлечь на нашу сторону».

Таким же образом генерал Врангель в мае 1920 г., обращаясь к красным офицерам, призывал их стать в ряды настоящей Русской армии и обещал им «забвение прошлого» и «возможность искупить свой грех», всякие блага, возвращение званий и привилегий. Но случаи перехода офицеров к белым остались единичными, и к лету, по признанию Павлова, «надежды на переход офицеров со стороны красных определенно рухнули» (В. Е. Павлов «Марковцы в боях и походах за Россию в освободительной войне 1917–1920 гг.». С. 282).

Генерал Врангель в своем приказе от 25 августа довольно наглядно выразил свою точку зрения на недружелюбное отношение населения к белой армии: «Ввиду этого считаю необходимым объявить, что, ограждая права населения и сурово карая судом всякое беззаконие со стороны какого бы то ни было чина в армии, я буду также внимательно следить за случаем недружелюбного отношения к армии и беспощадно карать виновных» (АК-10, приказ № 3570).

Такое разложение тыла происходило еще и потому, что лозунг «За единую, неделимую Россию» оказался голым и никого больше не удовлетворял. А в июне была официально даже выпущена листовка ВАВ-155 с обращением к латышам: «Товарищи латыши, в Совдепии власть держится на жидовских умах, латышских штыках и русских дураках».

Читая и перечитывая литературу, написанную самими участниками или историками, изучающими причины неудач белых в Гражданской войне, приходишь к одному-единственному заключению: на фоне существовавшей в это смутное время неразберихи только у большевиков были брошены те лозунги и выражены те цели и задачи, за которые народные массы готовы были идти на смерть. Рабочим обещали фабрики и заводы, крестьянам — землю и всем, всем — мир, свободу, полную независимость и райскую жизнь здесь, на земле, а не на небесах. А что такое коммунизм, что такое социализм, никто никакого понятия в то время не имел.

Знаменитое Гуляйполе в Александровском уезде на юге Украины было самое большое, богатое торгово-промышленное украинское не то село, не то город с многотысячным населением разных национальностей. Окруженное огромным количеством богатых землевладельцев и богатейших немецких колоний, Гуляйполе являлось также культурным центром, славилось не только в Александровском уезде, но и во всей Екатеринославской губернии. А в годы Гражданской войны Гуляйполе прославилось еще тем, что стало центром и штаб-квартирой анархо-революционного движения под предводительством Нестора Ивановича Махно.

Нестор Иванович Махно родился 27 октября 1889 г. на юге Украине в Гуляйполе Александровского уезда, Екатеринославской губернии в бедной крестьянской семье.

Отец его умер, когда ему было 11 месяцев. На руках матери кроме него остались четыре брата мал мала меньше. С 7 лет он со своими братьями был пастухом, пас коров, свиней, овец. Позже батрачил у помещиков и у богатых немцев-колонистов. Тяжелые, жесткие условия жизни рано начали развивать в нем чувство ненависти к богатым и желание отомстить за унижения и оскорбления. Будучи активным, любознательным юношей, он быстро примкнул к «Союзу бедных хлеборобов», организации анархического направления, и, собрав шайку таких же головорезов, как и он, начал нападать на барские усадьбы, почту, терроризировать купцов, грабить лавки, банки и раздавать награбленное бедным.

В 1906 году он напал на городскую кассу г. Бердянска, убил одного чиновника и в 1908 году был арестован за анархо-террористическую деятельность, осужден и приговорен к повешению. Приговор к смертной казни, ввиду его несовершеннолетия, был заменен бессрочной каторгой.

Закованный по рукам и ногам за непокорный характер, он 9 лет каторги отбывал в Московской центральной пересыльной тюрьме в Бутырках.

Тюрьма также была его единственной школой. Здесь он встретился и сблизился не только с настоящими анархистами, но и с их идеями безвластной федеративной организации общества на основе свободных трудовых группировок и решил, что это самое правильное для него направление. Все свои знания он черпал из обмена мнениями среди своих товарищей, таких же малограмотных бедолаг, как и он. И сам он часто заявлял: «Не только я, но и 90 % анархистов из рабочих и крестьян не имеют никакой теоретической подготовки и никакого понятия, что такое анархизм, ввиду своей малограмотности». Но все они считали, что это самое правильное для них направление: крушить, громить, жечь и убивать все и всех, что им не по душе, что им не нравится и не разделяет их взглядов.

Освобожденный Февральской революцией 2 марта 1917 г. из Бутырской тюрьмы, Махно немедленно вернулся в свое родное Гуляйполе, где крестьяне в это время, не обращая внимания на призывы и