После Второй мировой войны, как ни старались наши, теперь уже так называемые вожди, «открыть Америку» и каждый из них считал, что вот это он один сумел открыть секрет настоящей дружбы с Америкой и с другими капиталистическими странами. Так думал Брежнев, повиснув на шее у американской кинозвезды за какую-то полученную от него курточку, так думал Горбачев и таял от счастья, когда президент Рейган свысока по-дружески похлопывал его по плечу, но искренней дружбы с их стороны никогда не было. Для них не только Советский Союз, но и Россия всегда была бельмом в глазу, враг № 1.

Как же наши государственные умники этого не знали, и каждый из них думал, что вот он самый первый кто открыл секрет дружбы с Америкой. Почему Рейган должен был сказать «Доверяй, но проверяй», когда это должен был бы сказать глава нашего правительства в отношении Америки, атомные боеголовки которой со всех сторон были направлены на СССР, а теперь на Россию.

Мы сбросили на Вьетнам 7,5 млн тонн взрывчатых веществ, в 3 раза больше, чем во Вторую мировую войну.

Мы покинули землю, похожую на лунный пейзаж.

Для нас мишенью было все, что двигалось и казалось нам чужим на этой земле.

Мы решили: будем бомбить эту страну, пока не доведем ее до пещерного состояния.

Вьетнам для нас был хуже Берлина.

Мы, то есть наши летчики, разбрасывали сотни тысяч тонн бомб, напалмовых бомб, которые разворачивали стофутовые воронки во всех направлениях, прожигая и уничтожая все на своем пути. Мы жгли (температура напалма доходит до 1600 градусов) и выжигали напалмом людей, как крыс из пещер.

Мы считали, что делаем доброе дело.

Мы разбрасывали подслушивающие передатчики и, получив информацию, стреляли точно, наверняка в цель.

Мы разбросали под Рождество 14 тыс. тонн бомб вокруг Ханоя и 8 тыс. тонн напалма.

Мы обратились к нашему пастору: «Святой отец, мы знаем, что война — это ад, но наша миссия — это мир, и мы будем работать под твоим покровительством для мира. Благослови нас, святой отец, на нашу миссию — благослови нас, чтобы мы вернулись, в целости и сохранности, после выполнения нашей миссии к нашим семьям».

Ветеран, вернувшийся после вьетнамской войны, выступил по телевидению и заявил:

— Я заплачу скорее над убитым оленем, чем над убитым человеком-вьетнамцем. Мне их совсем не жалко.

Летчик недоумевал, почему возвращавшихся с вьетнамской войны встречали не как героев, а как людей, вернувшихся с какой-то позорной для страны акции.

Вместо героической встречи вернувшихся после Второй мировой войны, которую он видел в кино, его и всех вернувшихся после вьетнамской войны встретили враждебными репликами:

— Детоубийцы!

Другой ветеран заявил:

— Меня послали убивать. Мне дали оружие, мне дали право стрелять из этого оружия по своему усмотрению, и я этим воспользовался полностью. Никаких законов, никаких препятствий для меня не существовало. Я стрелял на улице, я стрелял в доме, в баре, даже в доме терпимости, когда на мне лежала проститутка.

— Нас послали на операцию. Мы ворвались в деревню, мы стреляли направо и налево. Мы жгли и уничтожали все на своем пути и пришли в себя только тогда, когда вокруг нас ничего живого не осталось. Вокруг нас лежали трупы людей — женщин, детей, стариков; скотины — свиней, собак. Вообще было сожжено и уничтожено все, что могло двигаться.

Третий добавил:

— Когда мы плыли по реке, нам навстречу попалась вьетнамская лодка, на которой жила целая семья. По ней весело бегали дети, животные, висело белье, готовили обед.

Мы, американские солдаты, остановили и обыскали ее. После обыска изнасиловали всех женщин и из ручного пулемета расстреляли всех, и когда уже готовы были уйти после такого разбоя, мы увидели беленького щенка и спасли его.

Солдат продолжал свой рассказ еще дальше:

— Я стрелял без разбора. Я видел, как падают люди направо и налево, я останавливался возле трупов и строчил, строчил в упор по трупам из ручного пулемета. Я чувствовал себя героем.

— Мы раздавали отравленную мышьяком пищу населению и жвачку детям и с радостью смотрели, как корчатся люди в предсмертных судорогах.

— Зачем вы расстреляли семью, мистер Доббс? — спросили его во время интервью.

— Зачем? Я чувствовал себя богом. Я принял присягу. Мне сказали, что я могу делать все, и я решил, что я могу и должен делать все. Я расстрелял семью, всю семью не за то, что они что-то сделали, а за то, что они оказались в том месте, где что-то произошло. Где во время боя могли быть убиты или были убиты и наши солдаты. Я убил семью, не просто убил, а превратил их в месиво. Они кричали, молили, но я все равно всех их расстрелял. И если бы мне пришлось прожить даже тысячу лет, я никогда не смог бы забыть ужас на их лицах.

— Мы убивали людей, не бойцов в бою, а людей — стариков, женщин, детей, и только потому, что мы были американцы, а они были ничто и подлежали уничтожению.

— Мы, американцы, составляем 4 % мирового населения, а потребляем 40 % мирового богатства. Над мостом у нас висит наш флаг размером два акра, каждая звезда на нем размером 13 футов, весит он 7 тонн и стоит 650 тысяч долларов.

Подумайте только. Ведь наша планета Земля — это микроскопическое явление в безграничном космическом пространстве. И на этой малюсенькой планете, которую теперь можно не по Жюлю Верну объехать за 84 дня, а легко и просто облететь за 24 часа. Позавтракать в Москве, облететь наш земной шар и снова спуститься на следующий день к завтраку в Москве.

И вот на этой маленькой, теперь такой «семейной планете» войны и всякие другие идиотские битвы затеваются для того, чтобы уничтожить лучший слой населения, лучшую часть человечества, самых талантливых и самых одаренных — поэтов, писателей, изобретателей, художников, ученых, да просто часть будущего крепкого, здорового трудоспособного населения. И, это самое страшное, убивают наше будущее здоровое, талантливое потомство, которое появилось бы на свет от этих людей. Они лишают государство, страну и нацию самого лучшего урожая людей: и поэтому, чтобы восполнить этот страшный пробел, для восстановления нашей страны потребуется также не одно, а несколько поколений.

Уже давно не появляются на свет такие самородки нашего алмазного фонда, как Лермонтовы, Пушкины, Толстые, Марк Твены, Теодоры Драйзеры, Диккенсы, Моцарты и многие, многие другие. И не только у нас, а во всем мире такие сокровища даже и в мирных условиях очень редко появляются на свет,