нечего было и пытаться проявлять характер. Он столкнулся, как пишут в юридических документах, с обстоятельством непреодолимой силы. Братки оценивающе оглядели его и назвали сумму, которую он должен, и срок.

Парень метался по городу, мучительно ища выход. Деньги, которые требовали от него бандиты, были по его масштабам огромными.

Раздобыть нужную сумму за оставшееся время было нереально. Все друзья и знакомые, когда он называл сумму долга, приходили в ужас и качали головами, отказываясь помочь и приводя самые убедительные причины.

Жизнь превратилась в ад. Толя вздрагивал от любого шороха, ему слышалось в каждом постороннем звуке мерное тиканье бандитского счетчика. Он почти перестал спать, а когда все-таки под самое утро удавалось заснуть, ему снились кошмары: здоровенные бритоголовые бандиты приближались к нему, сжимая в руках раскаленные паяльники и утюги. Толя пытался убежать, но руки и ноги не слушались его, он не мог даже пошевелиться. Бандиты с орудиями пыток подходили все ближе и ближе, Толя чувствовал запах горелой плоти, кричал от ужаса… и просыпался в поту, понимая, что кошмар, который он видел во сне, вполне может стать реальностью.

Наконец у него не осталось никаких других вариантов, кроме последнего: обратиться к дяде.

До сих пор он не решался на это, потому что вспоминал неприязненный взгляд, которым его окинула при последней встрече Алла Леонидовна, – взгляд, в котором было столько презрения, словно он был не человеком, а насекомым, хуже того – каким-то болезнетворным микробом…

Тем не менее другого выхода не осталось, и Толя подкараулил Алексея Ивановича после работы перед выходом из «Мезона».

Он ждал дядю очень долго. Все рядовые сотрудники объединения давно прошли, и он уже думал, что директора нет сегодня на работе. Но наконец в дверях показалась представительная фигура Алексея Ивановича. Толя бросился ему навстречу и тут же боковым зрением увидел подъезжающую сзади машину. Это был персональный автомобиль директора, черное «Вольво» с шофером, и на заднем сиденье, как назло, сидела Алла Леонидовна.

Заметив ее, Толя едва не выругался от досады: он-то рассчитывал поговорить с дядей один на один!

Тем не менее он слишком долго дожидался, слишком серьезно готовился, чтобы просто так развернуться и уйти.

Он подошел к дяде и срывающимся от волнения голосом рассказал о той ужасной ситуации, в которую попал. Рядом стояла машина с открытой дверцей, и Алла Леонидовна внимательно ловила каждое слово.

Алексей Иванович спросил племянника, о какой сумме идет речь. Когда Толя назвал сумму, дядя крякнул.

В это время зазвонил его мобильный телефон. Алексей Иванович отвернулся и вполголоса заговорил о каком-то деле. Его жена выскочила из машины, подбежала к Толе и заговорила злым, тихим голосом:

– Когда, наконец, ты от нас отвяжешься? Почему ты считаешь, что мы должны тебе чем-то помогать? Выдумываешь какие-то проблемы и взваливаешь на нас… откуда я вообще знаю, что ты не врешь? В общем, так: чтобы я больше тебя не видела! Если не хочешь понимать слова – могу перейти к делу. Прикажу охране, чтобы тебя не подпускали на пушечный выстрел! А то еще и отметелить тебя как следует, чтобы навсегда забыл сюда дорогу!

От этих слов у Толи потемнело в глазах. Он затрясся от ненависти, отступил на шаг и сделал то, чего ни за что не стал бы делать в здравом рассудке, понимая, к каким последствиям это может привести.

Сжав зубы, он прошипел, не сводя глаз с Аллы Леонидовны:

– Забываетесь, тетенька! Я ведь помню, как вы попали в дядин дом! Я отлично помню, что было в тот день, когда моя настоящая тетя выбросилась из окна! Помню, как вы прибежали в спальню и подменили упаковку от таблеток! Я видел это собственными глазами!

Алла Леонидовна странным образом успокоилась. Она улыбнулась Толе и прошептала:

– Да кто же тебя будет слушать, племянничек? Столько лет прошло, что новость сильно протухла!

– Да, прошло много лет, – прошипел Толя, – но я сохранил коробку от того лекарства… сказать, как оно называется? И на нем наверняка сохранились ваши отпечатки пальцев, дорогая тетя!

Алла Леонидовна окинула его медленным, внимательным взглядом, как будто увидела впервые в жизни. На этот раз в ее взгляде не было прежнего пренебрежения, напротив, в нем появилось какое-то странное уважение. Она поняла, что с Толей необходимо считаться, что он может в случае чего показать зубы…

– Дело давным-давно закрыто, – прошептала она, – и никто не захочет возобновлять его из-за такой ерунды.

– При чем здесь дело? – Толя усмехнулся. – Мне незачем обращаться к следствию. Достаточно рассказать все дяде, показать ему коробочку из-под лекарства… скорее всего, он мне поверит! Так что, думаю, вам лучше не вмешиваться в наши отношения, дать мне возможность спокойно поговорить с дядей о моей проблеме, и тогда я буду нем как рыба.

Толя испытал в этот момент кратковременное торжество. Он вообразил, что сумел нанести этой женщине чувствительный удар и ей на этот раз придется уступить. Его не насторожило ни ее излишне спокойное лицо, ни жесткая, многообещающая улыбка, промелькнувшая в уголках тонких губ, не отразившись в холодных, светлых глазах.

В это время Алексей Иванович закончил разговор, убрал мобильный телефон и повернулся к племяннику.

– Извини, – проговорил он напряженно, – у меня важные дела, сейчас срочно нужно ехать, но я подумаю, как тебе помочь, и обязательно найду тебя в ближайшие дни.

В тот вечер Алексей Иванович Толе не позвонил.

Толя не находил себе места. За каждым углом ему мерещились бандиты с паяльниками и утюгами, в каждом звуке слышалось тиканье счетчика. Он обошел несколько баров, но выпивка не помогала забыться. Наконец, уже под утро, по пустой гулкой улице он подошел к своему дому.

Возле подъезда стоял черный «Мерседес».

Толя понял, что его караулят, только когда поравнялся с машиной.

Дверца открылась, и раздался хриплый, завораживающий голос:

– Сядь. Поговорить надо.

Ноги стали ватными, бежать было поздно да и бессмысленно – куда убежишь?

Толя сел на заднее сиденье.

В машине были двое братков – те самые, с которыми он столкнулся в тот роковой день, – и еще один человек. Гораздо старше, лет сорока, хорошо и дорого одетый, в узких золотых очках, он совсем не напоминал бандита – скорее адвоката или бизнесмена.

– Ну что, бедолага, – проговорил этот человек насмешливо, – не нашел денег?

– Я найду, найду… – суетливо, испуганно забормотал Уточкин, – я обязательно найду! У меня есть еще два дня!

– Да, есть у тебя два дня, – подтвердил «бизнесмен» с откровенной издевкой, – ну, поищи, поищи, может, кто-нибудь тебя и выручит… хотя кто в наше время просто так подарит такие деньги? Ведь отдать их ты не сможешь, откуда?

– Я… я могу отработать… – пробормотал Толя, – постепенно…

– Отработать, – насмешливо повторил собеседник, – конечно, постепенно, лет за двадцать…

Он откинулся на мягкое сиденье, обитое дорогой кожей, достал из золотого портсигара тонкую темную сигарету. Кто-то из братков мгновенно щелкнул зажигалкой, и по салону поплыл легкий ароматный дымок.

– Отработай-ка ты лучше нам, – проговорил этот холеный господин, глядя прямо в глаза Уточкину немигающим, гипнотическим взглядом.

На этот раз ни в лице, ни в голосе его не было и следа насмешки. Он был удивительно серьезен.

– Отработать? Как отработать? – засуетился Толя. – Конечно, я отработаю… нет вопросов… все что угодно… только что я могу?