какого-нибудь злобного врага, и чем выше статус убитого, тем больше славы. Ключевое слово – лично. То есть, ему похрен интересы команды, он рвется вперед, чтобы любой ценой добыть славу в бою, порой мешая другим. Привожу пример Хараадая. Если бы он пошел на пару с кем-то, то вероятнее всего остался жив. И дальше приносил пользу отряду. И это их слабость – жажда славы и самолюбование. На этом можно играть сколько угодно, это сильнейшая мотивация. Но я вышибу из них этот индивидуализм, несмотря на то, что это в них воспитывается с детства, об этом поют акыны и на праздниках славят победителей. В командных играх от таких индивидуалистов, пусть непревзойдённых техничных игроков, избавляются в первую очередь. Война – это работа, а не пикник с девочками. Сейчас я их начинаю грузить о приоритете команды над личностью. Привожу пример Кураадая и Таламата, как в паре отработали. Оказалось, что они братья. Я акцентировал на этом внимание, вы – теперь все братья. Добавил, про роль начальника в сражении. Что есть планирование и есть исполнение, и что впредь на меня, как на бойца не рассчитывали. У Мичила, похоже, образ Героя поблёк немного. Я не настаивал.

С утреца я всё-таки заварил кофе. Только сахара выдал минимум. Пусть привыкают к тонким изысканным ароматам.

— Ну-с, друзья мои, и куда мы теперь? — спрашиваю своих попутчиков.

— Сейчас выйдем на дорогу, потом через мост и будет город. К обеду дойдём, — отвечает Таламат, — а что это за трава?

— Это не трава, это ягода, кофе называется.

— Почему такой горький пьёшь, это же невкусно?

— Патамучта! — вот мой ответ, — Бодрит. Как привыкнешь – сам поймёшь.

Стал выяснять у Таламата про покупательную способность местных денег. Оказалось, что я вообще Крез. Овца стоит полтора таньга, если покупать в кочевье и самовывозом. В городе – три таньга. Верблюд стоит очень много, золотой. Но и везёт груза соответственно. Кони – по-разному, элитные скакуны до пяти золотых.

Выехали на пригорок и я слегонца удивился. Степь кончилась. Вдали виднеется полноводная река, а пойма и долины вокруг неё ни что иное, как сельскохозяйственные угодья. Сады, поля, небольшие деревеньки. Хорошо видна сетка оросительных каналов. Вах! Красота! И дорога. Не сельский кривобокий просёлок, как можно было ожидать, а выложенная гранитными плитами ровная автострада в четыре, этак, полосы. На дороге – люди, повозки. Через реку перекинулся арочный трёхпролётный мост на мощных каменных быках. Я присвистнул. Ничё себе дикари! Арка, наряду с куполом – одно из сложнейших архитектурных сооружений, отнюдь не для средних умов, и точно не для степняков. Однако Таламат никакого удивления не показал, а Мичилу и так всё было в новинку. Сколь открытий чудных… мне готовит эта земля? А на горизонте город. Поблёскивает куполами! И к нему идут акведуки, чёрт меня побери, длины невообразимой! Меня настигал когнитивный диссонанс. Но не настиг.

Мы выехали на ровную дорогу и направили коней в сторону Тагархай-сити, столицы земель Рода Белого коня. Мне в городе нужно пару вещей и можно будет возвращаться. У меня шиза в голове: верблюды, корабли пустыни, но я сам в них не разбираюсь. Таламат на мой вопрос покачал головой и предложил купить хороших коней. Мы проехали мост, почему-то неохраняемый и бесплатный, вылетели на финишную прямую, обсаженную мощными деревьями. Вокруг города, в радиусе примерно километров пяти, расположились, как мне кажется, гости столицы. Понаставили тут! от просто юрт, до украшенных всякими яркими полотнищами разноцветных шатров. Вблизи город тоже не разочаровал. Синие и золотые купола и черепичные крыши радовали глаз. Стены вокруг города нет, но я принял это как данность. И, что самое интересное, нет никаких пригородов, окраин и бидонвилей, в основном, сады. На въезде две будки напротив друг друга, четыре стражника, без энтузиазма взирающие на редкий людской поток. Не шмонают и денег не требуют. Как-то всё не по-средневековски. Мы въехали через южный пост, улица оказалась продолжением дороги, такая же прямая. Проспект, практически. Какой-то неправильный город. Ни кривых улочек в метр шириной, ни густых чинар посреди проезжей части, ни куриц в пыли Я просто в недоумении. Едем в центр, который хорошо определяется лазурным куполом, чиста Самарканд. Таламат поясняет, что это храм Тэнгри, и все города одинаковой планировки. Сейчас проедем центральную площадь, пересечение проспектов, там налево и будет базар и караван-сарай. Так и сделали.

Мичил с раскрытым ртом так до конца и проехал. Да и я от него не намного отличался. Проспект, рассекающий город насквозь, цветники, тротуары, фонтаны, клумбы и газоны. Между улицей и тротуарами высажены большие тенистые деревья, бордюры и живые изгороди отделяли спрятавшиеся в садах дома. Город, однозначно, был построен по плану и содержался в изумительном порядке. Я вздохнул. Тут цивилизация, люди вон по улицам шастают красиво одетые, весёлые, где-то, значит, есть и магазины, торговые центры, отели и бани. А я, простой скотовод, живу аскетической жизнью кочевника, покупать верблюдов приехал. Что-то я делаю не то. Не так живу. Надо было сразу рулить в город, с моими деньгами тут можно было спокойно жить, не напрягаясь, хоть три года. Все моя мягкотелость и доброта безмерная к братьям нашим меньшим. Еще я просёк фишку. Чем ярче у тебя одежда, чем больше на ней навешано побрякушек, золота, каменьев – тем к тебе больше уважения. Мой кинжал, видимо был уникальным произведением искусства, на него пялились все поголовно. Хоть провожают по уму, зато встречают по одёжке. Надо срочно менять гардероб.

На центральной площади всё, как положено: фонтан, сквер, храм, муниципалитет. Банка, телеграфа, тюрьмы, салуна и виселицы я не обнаружил. Публичного дома тоже. И не очень-то и хотелось. Зато есть второй проспект, перпендикулярный первому и такой же ровный. Мы свернули налево и через громадный портал высотой метров в шесть въехали на территорию местного мотеля. Кто думает, что караван-сарай – это сарай, глубоко ошибается. Это комплекс каменных зданий, каждый этажа по три, украшенные разноцветной плиткой. Очень живописно, как, впрочем, и во всём городе. Площадь перед ними тоже вымощена гранитными плитами. В центре площади – фонтан. Здания обнесены открытыми верандами, это типа харчевни под открытым небом. Крики, вопли, шум, гам. Запашок имеется, как без него. Я доверил Таламату вести переговоры. Наконец коней пристроили, получили пустой номер из двух комнат, может это и хорошо, местных клопов не надо кормить, на своём спать придётся. В караван-сарай заселялись, судя по всему, экономные, бедные или такие бестолковые, как я. Нормальные люди едут со своими юртами, женами, котлами и напитками и останавливаются на природе, за городом. Сейчас бы в баньку, после дороги. Нашлась и баня, по типу турецкой. Я поставил городу ещё один плюс – наличие канализации.

После мыльни, добрые и распаренные мы расселись на веранде с прицелом пожрать. Отсюда хорошо видно улицу и неспешное движение по ней, заодно ветерок всю вонь конюшен нес в другую сторону. Само предприятие общепита, как бы помягче выразиться… ниразу не кафешантан. Какое-то трагическое противоречие с весёлым и беззаботным городом. Нам принесли вполне сносный плов, пирожки, шурпу. Конечно же, кумыс. Половой, с круглой сальной рожей, признав во мне хозяина, предложил девочек, аргы или веселящей травки. Я, со вздохом, отказался. Не хватало еще нажраться водки с клофелином и разденут тебя тут же, не отходя от кассы. А утром окажешься босой и голый в какой-нибудь канаве.

Надо бы, по-хорошему местные новости узнать, чтоб случайно не вляпаться. Кто нынче у власти в городе, красные или белые, почем цены на зерновые и верблюдов. По мотивам русских сказок надо бы допрашивать местного забулдыгу, но это слишком смело.

Я объявил свою волю Таламату:

— Найди мне человека, который в верблюдах разбирается. Ты тут, вроде, человек не новый. Походи, посмотри. Может знакомых найдешь. Только, — я внимательно посмотрел ему в глаза, — не надо всяких мне мошенников! Можешь пригласить кого-нибудь из караванов.

Примерно через двадцать минут Таламат приволок дедушку, в неказистом халате, печального облика.

— Господин, я нашел, кого ты искал.

Старик пробормотал нам приветствие.

— Меня зовут Магеллан, уважаемый. Мне понравилось твоё доброе выражение лица, — пододвинул ему миску с варёным мясом.

Дед не стал церемониться и приступил к трапезе. Похоже, голодает, но ведет себя достойно, не набрасывается на еду с чавканьем. Дед немного насытился и вытер руки о редкую бородёнку.

— Расскажи, ата[14], что хорошего в городе творится. Мы люди приезжие, многого не знаем.