— Нам эта мысль тоже приходила в голову, — согласился Карл, записав адрес фирмы. — Но почему вы так думаете?
— Бруно приходил ко мне после того, как меня уволили из школы. Мы были соперниками, но теперь стали союзниками. Он признался, что боится Вольфа. Они были давно знакомы. Бруно жил по соседству с его дедом и бабкой, и Кристиан постоянно ему угрожал. Я мало что знаю, но этого достаточно. Вольф угрожал Коре Бруно, это факт. И Бруно погиб.
— Вы говорите, словно знаете наверняка. Но ведь вы с Кимми уже расстались к тому времени, когда умер Бруно и когда произошло нападение в Рёрвиге.
— Да, но еще до этого я видел, как шарахались, расступаясь в стороны, другие ученики, когда по коридору шла эта группа. Я видел, как они обращались с людьми, когда собирались вместе. Конечно, не с теми, с кем учились в одном классе, ведь первое, чему учат в этой школе, — чувство товарищества. И это они напали на мальчика, я это просто знаю, и все.
— Откуда знаете?
— В свободные дни Кимми несколько раз приходила ко мне ночевать. Она спала тревожно, словно что-то не давало ей покоя. Во сне она произносила его имя.
— Чье имя?
— Этого мальчика! Кюле!
— Это был ужас от пережитого или ее мучила совесть?
Клаус хохотнул. Это был хохот из бездны, защитная броня, а не дружески протянутая рука:
— Нет, на муки совести это не было похоже. Отнюдь нет. Кимми была не такая.
Карл подумал было, не показать ли игрушечного медвежонка, но отвлекся при виде выстроившихся в ряд кофеварок, которые шипели на стойке. Если так и было задумано, чтобы они работали все время школьной встречи, то под конец в них останется сплошной деготь!
— Может, выпьем по чашке? — спросил он и не стал дожидаться ответа.
Авось хоть чашка черного кофе вознаградит его за те сто часов, что пришлось провести, ни разу толком не поев.
— Я не буду. — Йеппесен отмахнулся.
— Кимми была плохим человеком? — спросил Карл, наливая кофе и нетерпеливо вдыхая его запах.
Но ответа не услышал. А когда обернулся с поднесенной ко рту чашкой, с наслаждением упиваясь ароматами, которыми солнце напитало колумбийские кофейные плантации, то увидел только опустевший стул Клауса Йеппесена.
Аудиенция была окончена.
29
Путь вдоль озера, от Планетария до Водроффсвей и обратно, она проделала десятью разными маршрутами. Она исходила все дорожки, соединяющие озеро с Гаммель Конгевей и Водроффсвей, но старалась не приближаться к автобусной остановке напротив Театрального пассажа. Там, как она полагала, должны стоять люди, которые ее высматривают.
Иногда Кимми присаживалась отдохнуть на террасе Планетария, спиной к стеклянной стене, лицом к сверкающим на солнце струям фонтана, расположенного среди озера. Кто-то у нее за спиной громко восхищался прекрасным зрелищем, ее же оно не трогало. Кимми уже давно ничем таким не интересовалась. Ей было нужно только одно: увидеть тех, кто виновен в смерти Тины. Выйти на след своих ищеек — тех, кто выполняет задания этих мерзавцев.
Кимми ни на минуту не сомневалась, что они снова вернутся сюда. Сделают то, чего так боялась Тина, и как выяснилось, недаром. Если они начали охоту на Кимми, то так просто от этого не откажутся.
Тина была связующим звеном. Но Тины уже не стало.
Когда прогремел взрыв и домик взлетел на воздух, Кимми быстро оттуда удрала. Может быть, ее заметили детишки, когда она пробегала мимо бассейна, но и только. Скрывшись за домами на Квегторвсгаде, она сбросила пальто и спрятала в чемодан, затем надела замшевый жакет и повязала голову черным платком.
Через десять минут она уже стояла перед ярко освещенной стойкой отеля «Ансгар» на улице Кольбьернсенсгаде. Портье она предъявила португальский паспорт, найденный несколько лет назад в одном из украденных чемоданов. Сходство с женщиной на фотографии было не такое уж большое, но и снимок шестилетней давности, а люди ведь меняются со временем.
— Do you speak English, mrs. Teixeira? — спросил любезный портье.
Остальное уже было пустой формальностью.
Заказав какой-то напиток, она посидела часок за столиком во дворе, и после этого все окружающие воспринимали ее уже как знакомую.
Затем она проспала часов двадцать с пистолетом под подушкой, видя во сне лицо дрожащей Тины. Весь ее внутренний мир был сосредоточен на этом образе.
А потом она отправилась к Планетарию и после восьми часов ожидания наконец увидела то, что искала.
Это оказался худощавый, почти тощий человечек. Он с такой регулярностью смотрел то на окно шестого этажа, где жила Тина, то на вход в Театральный пассаж, словно движениями его головы управлял какой-то механизм.
— Долго же тебе придется ждать, скотина поганая, — пробормотала Кимми, глядя на него со скамейки на Гаммель Конгевей перед Планетарием.
Когда стрелки часов подошли к двадцати трем ноль-ноль, сыщика сменили. По всем признакам, сменщик был рангом пониже: как собака, которая очень хочет подойти к миске, но сначала принюхивается, проверяет, подпустят ли ее, он подошел к первому не сразу.
Поэтому, решая, с кого начать в субботу вечером, Кимми остановила свой выбор на первом сыщике, который уходил. Она пошла за ним, держась на некотором расстоянии, и подоспела к автобусу, когда двери уже закрывались.
Только тут она увидела, как у него отделана физиономия: нижняя губа разбита, шов на брови, багровая полоса сзади от уха и до шеи.
Когда она вошла, он глядел в окно, до последней минуты высматривая на тротуаре свою жертву. Только когда автобус подъехал к Петер-Бангсвей, он позволил себе немного расслабиться.
«Теперь у него кончилось рабочее время и можно передохнуть», — подумала Кимми. Дома его никто не ждет, это сразу видно по тому, как он держится. Полное безразличие. Если бы он направлялся в теплую комнату, где можно посидеть вдвоем, взявшись за руки, вместе повздыхать или посмеяться, если бы дома его ждала дочка или хотя бы щенок, его дыхание было бы более глубоким и свободным. А он сидит весь зажатый, точно что-то давит его. Нет, ему не к кому возвращаться домой. Не к кому спешить.
Как будто она не знает этого по себе!
Он вышел из автобуса возле ресторана «Дамхускро», не обращая внимания на афиши сегодняшней программы, — и сам понимал, что явился поздновато. Многие тут уже нашли друг друга и устремились к тому, что называется one night stand.[18] Когда он, оставив на вешалке пальто, вошел в просторный зал, его вид говорил, что он не строит никаких особенных надежд. Да и на что было надеяться человеку с такой физиономией? Он заказал себе бочкового пива, сел у барной стойки и стал исподтишка оглядывать столы, высматривая, не найдется ли там какой-нибудь женщины, способной им заинтересоваться.
Кимми сняла платок и замшевый жакет, попросила гардеробщицу хорошенько приглядывать за ее
