Перед его мысленным взором предстало обольстительное тело Моны Ибсен — как бальзам на душу.

— Да.

— И о чем же вы разговариваете? — спросил Карл, надеясь, что в этих разговорах мелькает его имя.

— Она все топчется вокруг эпизода с перестрелкой на Амагере. Все копается в этом деле со строительным пистолетом. Не знаю, зачем ей это.

— Наверное, для нее в этом что-то есть.

— Знаешь что, Карл…

— Не знаю.

— Она добилась того, что я стал над этим задумываться, хоть и против воли. Ну какой в этом прок, кажется мне, но в то же время ведь в этом и заключается весь вопрос.

— Что ты имеешь в виду?

Харди посмотрел Карлу прямо в глаза — именно так они глядели на подозреваемого при перекрестном допросе. Этот взгляд не выражал ни подозрительности, ни доверия, он просто вселял тревогу.

— Мы ведь тогда с тобой и с Анкером прибыли в садовый домик через восемь-десять дней после убийства хозяина, так?

— Да, так.

— У убийц было сколько угодно времени, чтобы уничтожить все следы. Более чем достаточно. Так почему же они этого не сделали раньше? Почему выжидали? Они же могли просто сжечь все к чертям собачьим. Убрать труп и пожечь все лишнее.

— Да, в этом действительно есть что-то странное. Я и сам удивлялся.

— Но почему же они вернулись в дом как раз тогда, когда мы там были?

— Да, и это тоже непонятно.

— А я уже перестал удивляться. Сначала удивлялся, а теперь нет.

Харди попытался прокашляться, но не смог.

— Может быть, Анкер сумел бы об этом что-то рассказать, если бы остался жив, — произнес он в конце концов.

— Что ты хочешь сказать?

Сам Карл уже несколько недель перестал вспоминать об Анкере. Не прошло и десяти месяцев с тех пор, как их суперколлега был застрелен у них на глазах в старой развалюхе, и вот он уже исчез из памяти, словно и не было! Бог весть, сколько будут вспоминать самого Карла, если с ним случится то же.

— Карл, кто-то ждал нас возле того дома, иначе все случившееся никак не объяснишь. Я хочу сказать, что это было не обычное расследование. Один из нас был в этом замешан, причем точно не я. Может быть, это был ты, Карл?

Перед желтым фасадом ресторана «Транекер кро» собралось шесть внедорожников. Дитлев высунулся из окна автомобиля и дал знак следовать за ним.

Когда они подъехали к лесу, солнце еще не поднялось, а загонщики уже скрылись за охотничьим заказником. Люди в машинах были знакомы со здешними порядками и спустя несколько минут выстроились перед Дитлевом — все в застегнутых куртках, держа ружья незакрытыми стволами вниз.

Последним, как всегда, присоединился Торстен Флорин. Сегодня он блистал бриджами в мелкую клетку и облегающей охотничьей курткой — хоть сейчас на бал.

Дитлев неодобрительно проследил за тем, как из багажника высаживали легавую, и только потом обвел глазами всех присутствующих. По крайней мере одного из собравшихся лично он не приглашал.

— Кто ее пригласил? — спросил он шепотом, потянув за рукав Бента Крума.

Будучи адвокатом Дитлева Прама, Торстена Флорина и Ульрика Дюббёль-Йенсена, Бент Крум координировал приготовления к охоте. Благодаря своим разносторонним дарованиям он не раз выручал их и теперь оказался в полной зависимости от более чем щедрого вознаграждения, которое они переводили на его счет каждый месяц.

— Твоя жена, — шепнул в ответ Бент Крум. — Она решила, что Лиссан Йорт вполне может поехать на охоту вместе с мужем, тем более что и стреляет она лучше его.

Лучше стреляет? Какое это, черт возьми, имеет значение! На охотах, которые устраивал Дитлев, никогда не было никаких женщин, и для этого имелись свои причины, о чем Круму было прекрасно известно. Чтоб ее, эту Тельму!

Дитлев взял Йорта за плечо.

— Мне очень жаль, старина, но сегодня мы не можем взять с собой твою жену. Отдай ей ключи от машины, — велел он, хотя понимал, что здесь не обойдется без проблем. — Пускай она едет в ресторан. Я могу туда позвонить и сказать, чтобы они открылись. И пусть она заберет с собой вашу необученную собаку. Сам знаешь, сегодня у нас охота нагоном, это нечто особенное.

Отсылкой собаки некоторые были недовольны — придурки из якобы старинных семей, хотя на самом деле ни у кого из них не было даже приличного состояния. Как будто их кто-то спрашивал! Впрочем, может быть, они и не знают эту несчастную легавую.

— Никаких женщин! — повторил Дитлев. — Поезжай отсюда, Лиссан!

Раздавая всем оранжевые платки, он пропустил Лиссан и только буркнул, не глядя на нее:

— Не забудь забрать псину.

Не хватало еще, чтобы тут кто-то другой наводил свои порядки! Ведь это не обычная охота.

— Если ты не допускаешь мою жену, я тоже отказываюсь, — попробовал было протестовать Йорт.

Жалкий тип в потертой курточке! Неужели он до сих пор еще не понял, что значит перечить Дитлеву Праму? Разве это пошло на пользу его фирме? Разве он не оказался на краю банкротства, когда Дитлев передал свои заказы на покупку гранита в Китай? Или он добивается, чтобы Дитлев его еще раз наказал? Сам напрашивается!

— Твое дело, поступай как знаешь.

Дитлев повернулся к Йортам спиной и посмотрел на остальных.

— Вы знаете правила. О том, что вы увидите сегодня, никто другой не должен знать. Это понятно?

Все закивали. Ничего другого Дитлев и не ожидал.

— Мы выпустили двести фазанов и куропаток, петушков и курочек. Так что дичи хватит на всех. — Он ухмыльнулся. — Для курочек сезон еще не настал, но кому какое дело?

Он посмотрел на членов местного охотничьего общества. Эти будут держать язык за зубами. Все тут либо работали на него, либо были так или иначе связаны с ним деловыми отношениями.

— Впрочем, что говорить о птице — птиц вы в любом случае настреляете. Гораздо интереснее другая добыча, которую я сегодня для вас припас. Что это будет, я не стану говорить заранее. Сами потом увидите.

Обернувшись к Ульрику, Дитлев взял у того из рук горстку соломинок. Все лица повернулись к нему, все глаза с напряженным вниманием следили за каждым его движением.

— Большинству из вас уже знакома обычная процедура: двое вытянут соломинки, которые будут короче других. Счастливчики оставляют дробовики и получают взамен карабины, заряженные патронами. Им не достанется куропаток, зато они могут рассчитывать на особенную добычу. Все готовы?

Несколько человек побросали на землю сигары и затоптали их. Всяк по-своему выражал свою готовность начать охоту.

Дитлев усмехнулся. Это те, кто относится к властям предержащим, и здесь они показывают себя во всей красе: ни с кем не считаясь и действуя по принципу «своя рубашка ближе к телу».