орехи-пеканы, мороженое нескольких сортов и конфеты.

– Вот это пир! – воскликнула она.

– Бедняжка, – подумал Чарли, – она, возможно, недоедает. Скорее всего, влачит жалкое существование в одной из коммун на побережье.

– Отвезем это к Лорел и Флосс? – предложил он.

– Как хочешь.

– Я бы хотел потрахаться, – подумал Чарли. После Динди у него никого не было. Нет, к черту эти мысли, он хотел чего-то большего, чем короткий акт. Он нуждался в серьезных отношениях с девушкой, с которой можно поговорить.

На следующий день он узнал от Лорел, что англичанку зовут леди Филлипа Лонгмид. Она гостила у своей матери и отчима, живших в собственном доме на Беверли-драйв.

Пока он беседовал перед медитацией с Лорел, Филлипа сидела на полу, запихивая шоколадное пирожное в рот женоподобному юноше.

Подойдя к ней, Чарли спросил:

– Ты сегодня будешь медитировать? Она пожала плечами.

– Возможно, если мне нечего будет делать. А ты? Он торопливо покачал головой.

– Стесняешься своего тела? – небрежно спросила она.

– Только не это.

– Пусть все видят, – пропел женственный парень.

– Я мог бы отвезти тебя домой, – предложил Чарли.

– Кого, меня? – спросил юноша.

Филлипа втолкнула остатки пирожного ему в рот.

– Я обычно не возвращаюсь домой так рано, но если у тебя есть «травка», я бы поехала к тебе.

По дороге в отель она заговорила о последних студенческих волнениях.

– Печально, что этих ребят бьют по голове.

Затем Филлипа сообщила о рок-фестивале под открытым небом, который должен был состояться на следующей неделе в окрестностях Сан-Франциско.

– Лорел и Флосс поедут туда. Я, возможно, тоже.

В гостинице она скептически просмотрела его альбомы с пластинками.

– У тебя есть последние записи? Похоже, нет.

Наконец она выбрала альбом «Роллинг Стоунз», который ей нравился. Задрала немытые ноги на стол и стала курить «косячок», полученный от Чарли. Она делала сильные, глубокие затяжки, закрывала глаза, медленно выпускала из ноздрей тонкие струйки дыма.

Чарли сидел напротив девушки. Он очень хотел заслужить одобрение Филлипы. Она должна понять, что хоть ему и за тридцать, но он не относится к скучному поколению ее родителей. Он еще молод и полон задора.

Она молча слушала «Роллингов». Когда альбом закончился, она сказала:

– Если ты хочешь позаниматься сексом, скажи. Я сама не очень люблю это дело, но возражать не буду.

Его тотчас охватило волнение.

– Нет, нет, – сказал Чарли. – Не беспокойся, я вовсе не думал об этом.

– Наверно, ты не хочешь меня после всех этих полногрудых шлюх, с которыми ты общаешься. Лично для меня секс – чисто интеллектуальное занятие.

Он кивнул.

– Я с тобой согласен.

– Да? – удивилась она. – Правда?

– Да, ну, я бы не смог захотеть девушку – ну, лечь в постель, если мне не о чем с ней разговаривать. Секс исключительно ради секса – это…

Он замолчал, подыскивая слова. – Услышал бы меня сейчас Клей, – подумал Чарли.

– Это очень похвальное суждение. Большинство пожилых мужчин придерживаются иного мнения. Друзья моего отчима вечно пытаются лапать меня; я этого терпеть не могу.

Большинство пожилых мужчин! У Чарли сперло дыхание. Она считает его пожилым? Ему всего лишь тридцать девять, он тонок, как тростинка, находится в отличной форме, одет по последней моде. Как она может считать его пожилым?

– Сколько мне лет, по-твоему? – спросил он. Она, как всегда, пожала плечами.

– Не знаю. Сколько?

– Нет, угадай. Сколько ты мне дашь?

– Если я назову слишком большую цифру, ты рассердишься. Если слишком маленькую – подумаешь, что