ему, но еще заманчивей было осуществить задуманное прежде.

– Деньги не помогут мальчику. Мы едем в один дом. Там ты сделаешь все, что тебе велят. Ты не должна разговаривать ни с кем, кроме меня. Одно лишнее слово, и ребенок погибнет. По моему сигналу люди начнут действовать, поэтому не вздумай что-нибудь выкинуть. Ты поняла?

– Да, поняла.

Санди отчаянно пыталась вспомнить, где она уже слышала этот голос.

– И что я должна буду сделать?

– То, что ты с удовольствием делала раньше. Тебе следовало дождаться меня. Тогда бы тебе не пришлось делать это.

– Дождаться вас? Я вас знаю?

– О, да, ты меня знаешь.

Это напоминало продолжение кошмара в Палм-Спрингс. Она попала в ловушку. Это, вероятно, проделка Клода Хассана. Хотя как он мог впутать сюда Жан-Пьера? И что за сумасшедший управляет машиной? Его голос ей знаком… Кто он?

Чарли стало скучно. Идея поехать следом за Санди была нелепой, мальчишеской. Он даже не был уверен, что она сидит в машине; он видел девушку мельком. Куда, черт возьми, они едут? Они удалялись от Беверли Хиллз в сторону неприглядных маленьких улочек с рядами ветхих домов.

Дважды он собирался остановиться и дважды менял свое решение – он уже проделал немалый путь и должен выяснить, куда она едет. Конечно, он не позволит ей увидеть его; будет неловко, если она узнает, что он преследовал ее.

Ему пришло в голову, что он, очевидно, хочет Санди. Нет, все серьезней. В ней есть что-то… особенное.

Эсмэ Мэй поглядела на Жан-Пьера. Мальчик заснул быстро; его длинные черные ресницы изгибались над чистыми детскими щечками. Куда же делась собачка? Женщина искала ее повсюду. Обед ждал Лимбо. Мисс Санди Симмонс поручила Эсмэ проследить за тем, чтобы песик поел.

Наверно, он убежал куда-то далеко по побережью. Эсмэ охрипла, окликая его.

Она поправила одеяло Жан-Пьера и пошла на кухню, чтобы выпить чашку крепкого кофе.

Автомобиль остановился.

– Теперь вспомни все, что я сказал, – предупредил незнакомец, сидевший за рулем. – Если ты будешь делать то, что я велю, через пару часов вернешься в этой машине к себе. Мы заберем мальчика, и вы оба поедете домой. Если что-нибудь выкинешь – сама знаешь, что произойдет. Жизнь мальчика в твоих руках.

Она молча ждала, когда человек назовет себя. Кричать было бессмысленно. Если Жан-Пьер действительно в его руках, она выполнит все, что от нее потребуют.

Дверь открылась; Санди увидела, что они находятся на тихой улочке. Не глядя ей в глаза, Герберт взял Санди за руку и помог выйти из машины. Она была почти уверена в том, что никогда прежде не видела его.

Он подвел ее по дорожке к маленькому старому дому и резко постучал в дверь.

Они не разговаривали, но глаза Герберта изучали Санди.

Он заставил ее подняться по скрипучим ступеням в спальню и быстро закрыл дверь. Герберт вспотел. Одежда казалась ему слишком тесной, кожа липкой. Он мечтал о душе.

Герберт прислонился к двери.

– Раздевайся, – сказал он, – наденешь это.

Он кивнул в сторону черного халата, лежавшего на кровати.

Она уставилась на Герберта.

– Снимай одежду, – рявкнул он.

Она медленно наклонилась и сняла сапоги, затем, повернувшись спиной к Герберту, освободилась от брюк и шифонового топа. Осталась в трусиках телесного цвета и лифчике. Надела халат через голову.

– Снимай все, – потребовал Герберт; его брюки вдруг стали узкими в паху.

– Скажите Клоду, что шутка зашла слишком далеко, – тихо сказала она. – Я закончу этот проклятый фильм. Сделаю это.

Санди заплакала.

– Клод тут ни при чем – это я… я. Ты не знаешь, кто я?

– Что вы хотите от меня? Что я вам сделала?

– Хватит распускать сопли, раздевайся до конца. Это не проблема для шлюхи.

Она медленно стянула с себя трусики под халатом. Он забрал их у нее и сунул себе в карман. Она занялась лифчиком.

– Сними халат, – приказал Герберт. – Я хочу видеть тебя голой.

– Он убьет меня? – подумала Санди. У него были такие бесстрастные, злые глаза. Она невольно вздрогнула.