— Немедленно подгоните фургон! — прокричала Мэдисон в трубку. — Хватит заниматься ерундой. Мы все висим на волоске. Двое уже убиты. Вы это понимаете? Двоих они уже убили. Сейчас же давайте машину! Клянусь, я вас так ославлю в своем репортаже, что вы не обрадуетесь! Действуйте, черт бы вас побрал!

— Детка, а ты у нас с характером! — восхищенно изрек один из налетчиков, тоже снявший маску.

Главарь бросил в его сторону сердитый взгляд, но тот замолкать не собирался.

— И фигурка — что надо, — осклабился он и многозначительно потер себя по низу живота. — Меня это возбуждает.

— Ты тут не для того, чтобы трахаться! — проревел главарь. — Твоя забота — бабки! Посмотри, сколько там у нас в мешке?

— Неплохо сработали, — встрял третий — тот, что собирал добычу в черный мешок для мусора. — Пара «Ролексов», восемь трубок, бабьи побрякушки и куча…

— Надо скорей отсюда выбираться, пока нас не вздернули за задницу! — перебил главарь.

— Уже давно никто людей не вешает, — поправила Мэдисон, убирая со лба выбившуюся прядь. — Поджаривают на электрическом стуле. Вот что с вами будет, если вы застрелите кого-нибудь еще.

— Думаешь, испугала? — вскинулся главарь. — Да мы вас всех, козлов, замочим, если захотим! Мне это по фигу!

Мэдисон поняла, что им действительно все «по фигу». Для них это очередное дело, а если гибнут люди — и черт с ними.

— У вас что, боевое крещение? — поинтересовалась она. — В таком случае вам следовало ограбить банк.

— С вами, богачами, со смеху помрешь, — оскалился парень. — Зачем грабить банк, когда вот они вы, красавчики, сидите во всех своих побрякушках? Входишь, выпускаешь несколько пуль в потолок, забираешь, что у кого есть, и идешь себе. Если бы этот ублюдок не вытащил пушку, мы бы уже давно свалили. А кстати, что ты вообще пописываешь? — поинтересовался он и потянулся к стойке бара за пачкой «Лаки страйк».

— Я работаю в журнале, — ответила Мэдисон.

— Что еще за журнал?

У него были три серьги в ухе и совершенно дурные глаза. Ни под какие неонацистские группировки они не подходили. Нет, эти ребята явно работали сами по себе, отчего ситуация представлялась еще более опасной.

— Журнал называется «Манхэттен стайл», — ответила Мэдисон, глядя ему в глаза. — Можно мне сигаретку?

— Ну у тебя и нервы, леди! — сказал он, но сигаретой угостил.

Так. Кажется, немного продвинулись.

— А теперь ты мне о себе расскажи, — попросила она, рассчитывая пощекотать его тщеславие. — Если буду о тебе писать, люди захотят знать, зачем ты это делаешь.

— Все очень просто, — сказал он и бросил ей пачку картонных спичек. — Я хочу иметь все дерьмо, которое рекламируют по ящику, — тачку, «Ролекс», дом, гребаный тур на Гавайи.

Она вгляделась в его лицо — удлиненное, узкое, с заострившимися чертами.

— Ты американец?

— Какого хрена ты спрашиваешь?! А кто же еще?

— А родители твои откуда?

— Ты что, психотерапевт? Такую одну в «Клане Сопрано» показывали.

Так. Стало быть, в его доме или квартире есть кабельное телевидение. Может, он даже живет с родителями, а те понятия не имеют, чем их сынок промышляет.

— Подозреваю, что родители у тебя русские или поляки, — наудачу предположила Мэдисон и закурила, хотя только недавно бросила.

— Русские, ну и что? Тебе-то какое дело?

— Зачем ты с этой дрянью разговариваешь? Она же хочет тебя разжалобить, чтоб ты их всех отпустил! — накинулся на него второй бандит.

Глаза у него были нехорошие, а на шее сбоку — татуировка в виде черной змейки.

«Тем легче будет тебя опознать, — мелькнуло в голове у Мэдисон. — Если, конечно, мы выберемся из этого кошмара».

— А ну иди сюда со своим мужиком! — приказал главарь и выхватил у нее из руки сигарету. — Как тебя угораздило выйти за черномазого?

— Мы же в Америке, — сказала она. — У нас здесь свобода. Не то что у тебя на родине.

— Прекрати мне тут петь про родину! — возмутился он. — Я американец, я здесь живу с пяти лет!

— Но по рождению—то ты русский.

— Никакой я не русский! — рявкнул парень, краснея от злости. — Не имею ничего общего с этой большевистской бодягой, о которой все моя мамаша толкует. Я американец, леди, и поступаю по- американски. Если до сих пор не усекла — так напрягись. Тоже мне тут…

Так, хорошо. Кое-что вытянуть уже удалось.