популярностью не только из-за интереса к достижениям среднеазиатских колхозников — в Ташкенте и Фергане скупалось все подряд, от одеял и подушек до кастрюль, галош, чайников и особенно любимых ватников — всего, чего не было в Афганистане, где достоинства советских товаров считались неоспоримыми. Обратно афганцы возвращались нагруженные впечатлениями и тюками, которым могли бы позавидовать наши «челноки». Поездками поощрялись в большинстве своем явно не кабинетные работники: прибывшие по привычке норовили не расставаться с оружием, многие имели шрамы от боевых ранений, а иные и вовсе были инвалидами без руки или ноги и можно было только догадываться, чего стоила им жизнь в родных селениях.
Основная масса оппозиции вовсе не собиралась сотрудничать с властями, примыкая к «непримиримым», благо, что у тех были свои каналы поддержки из-за рубежа. Источники эти являлись весьма изобильными, позволяя наращивать численность и боеготовность, о чем убедительно свидетельствовали цифры: за первые шесть месяцев 1987 г. число нападений на советские посты, заставы и колонны возросло втрое по сравнению с прошлым годом. В свою очередь, уже через две недели после объявления национального примирения командующий 40-й армией издал приказ — на каждую вылазку противника отвечать достойным ударом.
При общем курсе на ограничение боевых действий и начатой подготовке к выводу войск ВВС 40-й армии продолжали нести все увеличивающиеся потери. По их числу 1987 г. стал пиковым — были сбиты 19 самолетов и 49 вертолетов, из них 27 — с применением ПЗРК (в предыдущем году ракетами были сбиты 23 машины). Данные о количестве зенитных средств у противника разнились — в большинстве своем они поступали по агентурным каналам «с той стороны», а афганцы-информаторы заслуженно носили репутацию «бородатых сказочников», сообразно вознаграждению готовых рассказать все, что угодно. Однако растущее число потерь авиации было убедительным свидетельством растущих сил ПВО противника, как и количество захватываемых в числе трофеев ПЗРК и прочих зенитных средств.
В ходе проводимых армейскими частями операций за первое полугодие 1987 г. (к 15 июня) были уничтожены 461 ДШК и ЗГУ, а также 121 ПЗРК, еще 170 ДШК и ЗГУ и 171 ПЗРК достались в качестве трофеев. Нетрудно заметить, что ПЗРК в числе захваченный трофеев занимали весомое место, что говорило не только об их количестве у противника — причины были вполне прозаическими: взятый с боем крупнокалиберный пулемет был просто-напросто неподъемным, сам по себе ДШК весил три пуда (48,5 кг без станка и патронов), а со станиной-треногой и патронным ящиком аж 157 кг, из- за чего дотащить его к вертолету или боевой машине для вывоза было нелегко и обычно зенитные установки уничтожали, выламывая детали или подрывая на месте, тогда как «затрофеить» и доставить на базу ПЗРК, справедливо именовавшийся «переносным», было куда проще. И, наконец, за захват такого опасного оружия, как ПЗРК, представленного не на бумаге, а в виде «чистого результата», вполне можно было рассчитывать на заслуженную награду (за первые «Стингеры» прямо обещали звезду Героя). Значимость таких трофеев более чем оправдывала усилия — каждый захваченный и уничтоженный ПЗРК означал не только сбереженные самолеты, вертолеты и жизни летчиков, но и позволял рассчитывать на сохранение свободы действий в воздухе, авиационную поддержку и те же транспортные перевозки, за которыми противник вел настоящую охоту.
Неприятностей и без того хватало — за 1987 г. 50-й осап лишился четырех транспортных самолетов Ан- 12 и Ан-26, два из которых погибли вместе с экипажами. 12 июля 1987 г. потерпел катастрофу выполнявший рейс в Кандагар Ан-12. На посадке с боковым ветром летчики не успели выровнять машину и грубо «приложили» ее о землю. Подломилась правая стойка шасси, после чего самолет вынесло с полосы, развернув хвостом вперед. Самолет оказался на грунте напротив аэродромной ТЭЧ, попав на минное поле полосы прикрытия аэродрома. После подрыва сразу нескольких мин самолет загорелся. Экипаж капитана А. Б. Тимофеева и сопровождающие груз выскочили наружу и бросились врассыпную от разгоравшегося пожара. Поспешившие им на выручку люди начали тушить огонь, не зная о крайне опасном грузе на борту машины — самолет вез 7,5 т авиабомб. Огонь уже охватил фюзеляж самолета и хватило нескольких минут, чтобы бомбы сдетонировали.
Взрывом самолет буквально разметало, кося людей вокруг осколками. Погибли 16 человек и были ранены 37. Среди погибших, помимо солдат и офицеров аэродромного батальона, оказались несколько вертолетчиков и техников находившейся рядом истребительно-бомбардировочной эскадрильи. Никто из экипажа Ан-12 не пострадал. После взрыва и пожара от самолета осталось только закопченное пятно и зарывшиеся в песок обгоревшие двигатели. Тут же догорали санитарный УАЗ, пожарная и поливочная машины, подогнанные для борьбы с огнем.
Последовавшее разбирательство раздало «всем сестрам по серьгам». Прибывшая комиссия провела разбор происшествия, примерно покарав правых и виноватых: выявлены были нарушения в руководстве полетами и организации прикрытия аэродрома, попутно приструнили личный состав за расшатавшуюся дисциплину. В дневнике одного из служивших тогда в Кандагаре осталось памятная запись: «Начальство быстро докопалось до сути наших неудач, досталось причастным и непричастным. Выгребли, у кого нашли, брагу, приказали снять с модулей антенны телевизоров, чтобы не демаскировали аэродром, сломали замечательную беседку для отдыха перед штабом полка (потому как не положено), провели строевые занятия со всеми частями авиагородка и велели организовать непременные политзанятия для укрепления нашей морали».
Следующее происшествие с Ан-12 тоже не обошлось без жертв и опять-таки не стало результатом действий противника. Самолет капитана А.Д. Григорьева, принадлежавший 50-му осап, совершал рейс из Кабула в Ташкент с грузом и 13 пассажирами на борту. Вылет 21 октября 1987 г. был ночным, свою роль, по- видимому, сыграло и то, что экипаж из шауляйского полка всего месяц назад прибыл в Афганистан. В Кабульском аэропорту в ночные часы творилось настоящее столпотворение: вылетали и садились транспортники, шли полеты вертолетов и штурмовиков, кружили пары прикрытия аэродрома, прилетал «Аэрофлот», по своим делам летали афганцы. Пока Ан-12 выруливал со стоянки, место на середине полосы занял Ми-24, запросивший контрольное висение и взлет. Остановившись на исполнительном старте, командир Ан-12 тоже обратился к руководителю полетов за «добром» на взлет. Позывные их были похожими и с вышки, приняв доклад Ан-12 за повторный запрос вертолета, ответили: «Я вам уже разрешил». Приняв ответ на свой счет, летчики транспортника начали разбег. Уже на порядочной скорости, начав поднимать нос самолета, в свете фар они увидели висящий вертолет. Уходить было некуда, летчики попытались перескочить препятствие и столкнулись с вертолетом. Ан-12 рухнул тут же у полосы и сгорел со всеми находившимися на борту (роковое число 13 пассажиров сыграло-таки свою роль), в живых остался только стрелок, которому посчастливилось уцелеть в отлетевшей хвостовой части. Удивительным образом экипажу вертолета повезло куда больше — летчики остались практически невредимы, да и вертолет пострадал не очень сильно, отделавшись отлетевшим хвостовым винтом и повреждениями концевой балки.
Ан-12 при самом столкновении также пострадал не сильно, самолет погубила именно скорость: транспортник разогнался и не мог затормозить, но при попытке «подорвать» машину, резко взяв штурвал на себя — а иного выхода у летчиков не было, — скорость оказалась явно недостаточной и маневр привел к сваливанию самолета, падению и катастрофическим последствиям при ударе о землю.
А вот оба потерянных Ан-26 стали жертвами ПЗРК. Один из них, «почтовик» капитана М. Мельникова, уже следующей ночью 22 октября 1987 г. был сбит ракетой при заходе на посадку в Джелалабаде и разбился со всем экипажем и несколькими пассажирами. Следующая потеря произошла ровно два месяца спустя и вновь пришлась на то же 21-е число, что и в октябре. Самолет возвращался в Кабул после доставки командующего 40-й армией Б.В. Громова и был сбит прямо у Баграмского аэродрома на втором витке набора высоты. Экипаж покинул машину с парашютами, но его спасение далось ценой жизни командира — майор В. Ковалев до последних минут удерживал управление горящим самолетом и для раскрытия собственного парашюта ему уже не хватило высоты. Посмертно военный летчик 1-го класса майор В.А. Ковалев был награжден Золотой звездой Героя Советского Союза, став единственным летчиком ВТА, удостоенным этого
