- Как я польщен! - с холодным сарказмом процедил Ксавьер, и жестко расставил точки над «и», не намереваясь спускать мальчишке вольности. - Кстати, эти «побрякушки» стоят больше, чем ты пока заработал, не считая остального содержания и всего, что на тебе надето! И куда больше, чем ты сам, пожелай себя продать!
Побледневший Равиль замер, неверяще уставившись на мужчину.
- Я тебя сразу предупреждал, чтобы ты не забывался, - Ксавьер со снисходительной усмешкой потрепал его по щеке. - Так что смени тон, золотко, и скажи спасибо, что о тебе говорят как о любовнике, а не кое о чем похуже!
Под взглядом этих черных глаз, у юноши будто земля ушла из-под ног, а мысли разом в панике разбежались: «хуже» - могло означать только одно… знает?!
Да нет, откуда… Рука едва не потянулась проверить шрам у поясницы, но он только дернулся от насмешливой улыбки. Откровенно наслаждаясь смятением лисенка, Таш не отказал себе в удовольствии пустить последнюю парфянскую стрелу:
- Да, если вопрос закрыт - а я считаю, что закрыт - и тебе интересно, я тут получил вести из Тулузы. Знаешь, твой бывший опекун и благодетель вскоре станет счастливым отцом! Я передам в письме и твои поздравления…
Как он и думал, упоминание о Грие окончательно добило мальчишку, и Ксавьер задержался еще - ровно настолько, чтобы бросить напоследок с деланным сожалением:
- Ах да, что же это я… Забыл, ведь мой свояк тебя теперь знать не желает!
Дверь за ним захлопнулась, заставив смятенного юношу содрогнуться всем телом, как от удара.
Больно не было. Было обидно и горько - это все? Все, что он заслужил? Ради чего выматывался эти месяцы, терпел, смиряя железной уздой свой дерзкий язык, и тренируясь в самовнушении…
Самое же страшное заключалось в том, что Равиль даже не мог упрекнуть Ксавьера во лжи. Он просто понял его слова так, как понял, так как хотелось в тот момент, выдавая желаемое за действительное. Никто из них двоих не упомянул ни разу о любви даже в будущем времени, а уж что там каждый про себя думал, только Богу известно! Пресловутое «нравишься» - это не совсем любовь, в каком ключе он мужчине нравится, ему сейчас объяснили понятно, да и сам юноша в первую очередь надеялся с его помощью забыть свою прежнюю любовь-боль… Так что все честно: ему предлагали «связь», он предложение принял, «связь» и получил. Не больше, ни меньше.
А что ему делать теперь? - Равиль бесцельно бродил по улочкам. То, что не так давно казалось выходом, обернулось тупиком еще худшим!
Развернуться и уйти? Хорошо, он признает свою ошибку, но далеко он так уйдет? Тех денег, что были у него на руках, хватит на одну ночь и ужин в харчевне. Да и куда идти? Ему некуда возвращаться, и не факт, что кто-то возьмет его на работу без дополнительных условий вроде синьора Кьяци, а запасного варианта в лице Кера здесь тоже не было.
Смириться и вернуться? Все равно, что признать: да, я именно такой, как вы думаете, подстилка и шлюха, доступная за определенную цену, поэтому ее продают и покупают… Ах, нет, теперь свободная шлюха - она продается сама!
Равиль отчаянно кусал губы, но злые слезы все равно ползли по щекам, смешиваясь с накрапывающим мелким дождиком. Он поклялся себе, он сделал все, чтобы оставить это позади, вытравить, выжечь как проклятые клейма память о том, как отдавался любому, чтобы выжить, память о всех тех, кто брал его тело… Неужели опять не получилось?! Да что же такое разглядел в нем Ксавьер, и как от этого избавиться наконец!
Зябко обняв себя за плечи, юноша присел на скамеечку под одной из арок у площади. А может он просто снова накрутил себя, на пустом месте впадая в истерику без всякого повода? И никакого такого подтекста в словах мужчины не было, просто Ксавьер не любит, когда ему перечат, вот и сорвался. Нужно поговорить и объясниться до конца, а не бегать как от Ожье! Скорее всего, именно этих припадков, импульсивного побега неблагодарному подопечному и не простили…
В груди тонко кольнуло, и Равиль усилием воли встряхнул себя: что толку бесконечно перебирать утраченное! Есть здесь и сейчас, и вместо того, чтобы мучить себя попусту, домысливая возможное и невозможное, либо решать что-то окончательно и бесповоротно, необходимо поговорить спокойно, объясниться. Ведь Ксавьер вначале вел себя совсем иначе: ухаживал, уговаривал, и, предоставив убежище, не воспользовался обстоятельствами. Он должен понимать, что есть огромная разница в том, чтобы просто быть вместе с близким и дорогим человеком, не боясь, что тебе плюнут вслед, и тем, чтобы считаться чьим-то любовником-содержанцем!
Юноша вздохнул и устало прикрыл веки, откидываясь к стене. Голова болела невыносимо, и что-то делать, решать, куда-то идти - казалось изощренным способом самоубийства.
- Яфет… - старчески дребезжащий голос вернул его от грани забытья, и Равиль с досадой подумал, что даже заберись он на самую высокую гору, желая побыть в одиночестве и собраться с мыслями, обязательно кто-нибудь будет маячить поблизости.
- Яфет?! Яфет! Хедва, Хедва посмотри же… Мой Яфет! - продолжал разоряться прохожий.
Поминая про себя последними словами и неизвестного Яфета и назойливо причитавшего почти над самым ухом старого осла, юноша через силу выпрямился, открывая глаза, и тут же вскочил: оказывается, старик стоял всего в нескольких шагах, бормоча в седую бороду и протягивая прямо к нему дрожащие руки. Голова у него тряслась, а в выцветшие глаза блестели от слез. Еврейка, скорее моложавая, чем молодая, тщетно пыталась его увести, и не надо было напрягать ум и познания в языках, чтобы догадаться, что она может говорить:
- Пойдем, отец, идем же… Ты ошибся!
- Яфет… - не обращая на нее внимания, старик сделал шаг к опешившему юноше, и Равиль невольно отшатнулся.
В этот момент женщина тоже обернулась в его сторону и, забыв обо всем, замерла, прикипев взглядом.
- Вы обознались, - почему-то с голосом, отступающему все дальше от них юноше удалось справиться не сразу, такое напряжение было в устремленных на него взглядах почти одинаковых глаз. Но он закончил вполне уверенно, извиняющееся покачав головой, - вы ошиблись, у меня другое имя. Меня зовут… Поль. Паоло, по-здешнему.
Равиль успел спохватиться и прикусить язык в последний момент, вспомнив об осторожности. К тому же, к паре присоединился еще один человек, лицо и имя которого оказались знакомыми. Почти подхватив старца под руки, мужчина обратился к тому на более понятном языке, обдав волной неприязни слегка поклонившегося ему в знак приветствия юношу.
- Идем, отец! Молодой человек ясно сказал, что его зовут иначе…
Патриарха уже уводили под руки, но он все пытался что-то объяснить своим детям и безнадежно порывался вернуться, заговорить с мнимым Яфетом.
Удивленному происшествием Равилю оставалось только в недоумении пожать плечами. Старый еврей был явно не в себе, а у него хватало тревог и без семейных тайн синьора Бенцони. Лишь презрение, которым щедро окатил его банкир, задело юношу куда глубже, чем хотелось бы, вновь вернув размышления к причине вынужденной и затянувшейся прогулки.
Даже если человек пришел к какому-то решению - это еще не значит, что он полон решимости его осуществить. Решения, как и люди, и ситуации в которые они попадают, бывают разные.
А бывает, что вмешиваются другие обстоятельства, и решимость попросту выдыхается, как духи из незакрытого флакона. Вернувшись домой, Равиль обнаружил, что Ксавьер еще не возвращался, и, чувствуя, что не в силах сколько-нибудь откладывать разговор, сам отправился на его поиски. Увы, результат оказался плачевным и абсолютно иным, чем можно было предположить: мужчину он не нашел, зато, судя
