— Ну их в задницу, таких специалистов.

— А откуда, по-вашему, они берутся, эти полуягуары? — спросил Оборотень.

— В Мексике существовала цивилизация ольмеков, называвших себя Народом Ягуара, потому что они поклонялись гигантскому коту джунглей и верили, что его укус способен превратить человека в полузверя. Другие народы Мексики, такие, как майя, тольтеки и ацтеки, во многом переняли культуру ольмеков. После испанского завоевания Мексики стали распространяться тайные ордена Ягуара, ставившие целью изгнание конкистадоров.

— Это были сообщества убийц, не так ли? Вроде тугов в Индии или людей-леопардов в Африке?

— Разница между ягуарами-оборотнями и представителями названных вами религиозных сообществ состоит в том, что мы не имеем доказательств того, что последователи других сообществ действительно имели дело с чем-то сверхъестественным. А о культе Ягуара свидетельствуют высеченные на камне рельефы давностью в две тысячи лет, на которых мы видим существ с человеческими телами и головами ягуаров.

— Расскажите, пожалуйста…

Что хотел узнать Оборотень, слушатели так и не узнали, передачу заглушили помехи.

— Опять заглушили, — сказал Мильнер, выключая радио. — Наловчились, гады. Оборотень говорит, что власти надеются накрыть его ракетами, наведенными по радиосигналу.

— Тогда на кой черт им его глушить? Не лучше бы было дать ему говорить до тех пор, пока не запеленгуют и не возьмут на мушку?

— Так ведь это власти, они все через задницу делают.

— И то верно… Слушай, ты походи по периметру. А то я этим нацистским ублюдкам доверяю не больше, чем тому, что отирается снаружи.

— А ты не думаешь, что мексиканец прав? — спросил Мильнер, когда он уже уходил. — Вдруг там и вправду люди-ягуары?

— Ага, заодно со снежным человеком и Дракулой. Давай, пошевеливайся.

Говоря, он обернулся к собеседнику и чуть не уткнулся в гейндрихова приятеля. Байкер был таким же грязным, и воняло от него точно так же.

Чертова зараза переменила все на свете. Нынче ни от кого приятно не пахло, потому как люди не могли позволить себе тратить воду на умывание, а когда потом и мочой воняют все подряд, из-за запаха ни к кому придираться не приходится. Но от чертовой банды Гейндриха смердело как-то особенно, не как от других людей. Было в этом запахе что-то знакомое, Бриггс точно знал, что ему доводилось чуять нечто подобное раньше, но где и когда — он вспомнить не мог.

Он обошел всех четверых караульных из смены, тихонько инструктируя каждого держать глаза открытыми и одним глазом приглядывать за байкерами.

Поговорив с последним в карауле, Бриггс направился в зону между двумя проволочными заграждениями и двинулся по кругу, светя фонариком во тьму и гадая, что же там мог увидеть Гейндрих. Конечно, такой чокнутый ублюдок запросто мог углядеть что угодно, в том числе и то, чего там никогда не было. Но с другой стороны, мир вокруг тоже был безумным. Черт, ну не в то время Бриггс родился…

Нынешняя зараза была не первым бедствием, поразившим мир. В Средние века «черная смерть» унесла жизнь каждого третьего человека в Европе и на Ближнем Востоке. В каждом столетии эпидемии гриппа уносили по всему миру миллионы жизней. Великие туземные цивилизации в Северной и Южной Америке были выкошены завезенной конкистадорами оспой, а в это время в Европе попавший туда из Нового Света сифилис уносил десятки миллионов жизней. Но ни одна катастрофа, включая техногенные катастрофы атомной эры, не угрожала всему миру.

«Не повезло, — снова подумал Бриггс. — Легли бы карты лучше, я бы, может быть, жил в другое время». Например, в ту эпоху, когда его дед прибыл на Запад, построил ранчо и занялся скотоводством. В то незатейливое время, когда разговоры о конце света были не больше чем разговорами.

Гейндирх оказался рядом с ним так внезапно, что он едва заметил его приближение: услышал тихие шаги и резко развернулся, выставив перед собой ствол.

— Что это ты так подкрадываешься?

Гейндрих ухмыльнулся: заячья губа придала его ухмылке зловещий вид.

— Ничего я не подкрадывался. Просто твои мысли где-то блуждали, вот ты меня и не услышал.

— Мои мысли на курке моего ружья. Будь осторожней, а то я от неожиданности могу продырявить твои кишки десятым калибром.

— Да ладно, тут все на взводе. Все это чуют.

— Чуют что? Я, например, ни хрена не чую.

Бриггс лгал. На самом деле он тоже чуял, да еще как. То было ощущение грозящей беды, от которого ему не удавалось избавиться с того самого момента, когда его взору предстал лежащий на земле Медведь: на груди рана со здоровенный кулак величиной, а крови почти нет. А еще его испугало полное отсутствие следов. Судя по всему, Медведь, эта четвероногая сухопутная акула в девяносто фунтов весом, стал легкой добычей кого-то несравненно более опасного и свирепого.

— Ты хоть задумывался, откуда они взялись? — спросил Гейндрих.

— Кто?

— Они. Потрошители. Кем бы они ни были и как бы на самом деле ни назывались.

— Да. Я шевелю мозгами и, полагаю, знаю, откуда они берутся. Ребята вроде тебя рассказывают про них страшные истории, после чего ребята вроде меня бросают свои водопои.

— Мне не нужна твоя вода, — прошептал Гейндрих.

На Бриггса снова повеяло исходившим от байкеров неприятным запахом, и это снова растревожило его память.

— Там! — указал Гейндрих.

Бриггс резко развернулся, присев на корточки и направив дробовик во мрак.

— Где? Что ты видишь?

Уставив ствол в темноту, он по усилившемуся запаху понял, что Гейндрих придвинулся ближе — и тут до него вдруг дошло, почему эта чертова вонь кажется ему знакомой. Так пахло у него в хлеву, когда он резал корову или свинью.

Это был запах крови!

Он повернулся и заметил когтистую руку, нанесшую ему удар в грудь. Бриггс не отлетел назад только потому, что Гейндрих неуловимым движением другой руки схватил его за шею, не дав упасть.

Еще живой Бриггс успел с ужасом увидеть, как вспоровшие грудную клетку когти вырвали оттуда его бьющееся сердце.

В двух тысячах футов над побережьем залива

Ален Хольт смотрел вниз из иллюминатора самолета «Дуглас ДС-3», пролетавшего над заболоченной дельтой Миссисипи. Новый Орлеан, столица джаза, веселья и наслаждений, город всепрощающего Французского квартала и невообразимо нелепого Марди-Гра[23], пышущая жизнью дельта с ее лодочными прогулками и казино, тянувшиеся вдоль берега у Билокси[24], — все это исчезло. Влажные, сочные заросли превратились в водяную пустыню. Стоячая мертвая вода, и ни одной живой травинки. Не говоря уж о людях.

В такой близости от залива каждое дуновение ветерка несло запах метана.

Хольт зажег сигарету, подумав о том, что бы случилось, сделай он это на уровне моря. Ребенком в Северной Каролине ему довелось стать свидетелем таинственного феномена, называемого блуждающими огоньками. Тогда многие верили, что вспышки пламени над болотами предвещают невзгоды. Нынче он знал, что то было спонтанное воспламенение болотного газа, выделявшегося при гниении. Ничего таинственного. Разлагающиеся растения выделяют болотный газ — метан.

Хольт знал, что концентрация метана далеко не так высока, чтобы тот мог воспламениться от