он велик, определить пока невозможно.
Сквозь мрак, разбавленный лишь светом лампочки, виднелась хрустальная голубизна. В самом низу экрана темнело пришедшее в негодность буровое долото. В стене в месте удара зияла пробоина. Было понятно, что за стеной теснилась вода, сжатая тяжестью ледяного пака наверху. Она-то и рванула вверх по трубопроводу, когда тот пробил стену.
В других местах стена выглядела безупречно, ее поверхность покрывали аккуратно вырезанные надписи. Они и служили требуемым доказательством.
— А теперь ответьте, доктор Скотт: кто же, черт возьми, на глубине двух миль при минусовой температуре построил в подземной пещере эту стену? За всю свою практику работы инженером, — а мне довелось побывать на местах бурения в разных частях света, — я ни разу с подобным не сталкивался. Ума не могу приложить, какая страна настолько высокоразвита, чтобы возвести этакую стену. Из столь непомерного количества алмазного материала?.. Да мировой финансовый рынок буквально перевернулся бы. В короне короля Англии красовались бы, наверное, желуди — они определенно ценились бы выше.
Скотт все еще не мог поверить в то, что ему рассказывали.
— Хотите, чтобы я перевел надписи?
Новэмбер принялась рассматривать карты, пытаясь хоть в чем-нибудь разобраться.
— Доктор Скотт, — сказала она слегка охрипшим голосом, — по-моему, они не шутят.
Хаккетт оставался безразличным. О чем он думает, угадать было невозможно.
— Хоть один из вас имеет представление о том, сколько времени уходит на перевод архаического текста? — выпалил Скотт.
— Да.
— Очень сомневаюсь. На перевод кодекса майя выдающиеся специалисты потратили более сотни лет, причем этот язык еще существовал на полуострове Юкатан, в Восточной Мексике. Доклинописные тексты написаны на мертвых языках. Их не помнит никто. Я понятия не имею, с чего начинать.
— Тогда напрягите мозги и что-нибудь поскорее придумайте, доктор Скотт, — объявил адмирал, шагающий к столу со стороны дальнего входа. — На карту поставлены жизни людей.
«Дауэр», значилось на его нагрудной нашивке. «Прочтите, что написано на нашивке», — говорило выражение его лица. Адмирал Дауэр производил неизгладимое впечатление. Высокий, стройный, темнокожий. В фуражке на гладко выбритом черепе.
Любой, кто разбирался в армейских обозначениях, мгновенно обращал внимание на прикрепленный к его груди орден Доблестного легиона с золотой звездой. На почетную медаль «За отличие на военной службе», благодарственную медаль за службу в ВМС, «Благодарность президента» и крест «За отвагу», проявленную во время операции «Буря в пустыне». То была лишь малая толика заработанных им наград. Контр-адмирал Военно-морских сил США Томас С. Дауэр на своем веку повидал немало и высокого адмиральского звания был достоин как никто другой.
За Дауэром шел человек в штатском, за ними следовала целая толпа военных. За стол сели лишь адмирал и гражданский, которого Мейтсон незамедлительно представил собеседникам: Джей Хоутон, юрист корпорации «Рола».
Хоутон взглянул на свой блокнот с отрывными страницами из желтой линованной бумаги и издал странный возглас, будто воображая, что он в зале суда, и пуская в ход один из трюков, усвоенных в юридической школе. Мейтсон сомневался однако, что этот парень хоть раз за последние годы приблизился к зданию суда. Юристы, работавшие в корпорациях, по судам обычно не бегают.
— Мы только что встретились с официальными представителями Китая во Дворце наций, — пояснил Хоутон. — Черта с два они впустят кого бы то ни было на свою базу в Антарктике.
— Что за незадача, — пробормотал Гэнт.
— Мы на это и настраивались, — напомнил Дауэр.
— Все равно кошмар, — ответил Гэнт мрачно. — Собирать группу из людей гражданских очень уж не хочется. Они к операции не готовы — ни физически, ни морально, сэр.
— В общем и целом китайцы не имеют ничего против команды инспекторов ООН, — вставил Хоутон весело. — Невооруженные силы и близко не подпустят.
— Да уж понятно! — раздраженно рявкнул Гэнт, в последнее мгновение осекся и добавил «сэр» в знак уважения к адмиралу.
Скотт и Новэмбер обменялись обеспокоенными взглядами. Команда инспекторов?.. Что они затевают?
— Там у вас спектроскопическое оборудование? — с живым интересом полюбопытствовал Хаккетт. Когда в кабинете появился Дауэр, Хаккетт встал из-за стола и принялся изучать сквозь окно все, что мог увидеть. На его губах играла ироничная полуулыбка. — ЯМР-томограф, если не ошибаюсь. Ах, адмирал, мальчикам-физикам, как пить дать, пришлась по вкусу завезенная в их драгоценную лабораторию игрушка.
— Они вечно чем-нибудь недовольны. Привет, Джон. Как перелет?
— Трясло.
Дауэр наморщил губы, мгновение поколебался и спросил:
— Неважны наши дела, да?
У Хаккетта, судя по всему, не возникло желания отвечать. Зато у Пирса возникло.
— Прямо скажем, дела ужасны, — вновь вмешался он. — Мы — свидетели столь серьезного повышения солнечной радиации, какого мир не видывал более двенадцати тысяч лет.
Зашелестели бумаги. Двое офицеров посоветовались с Дауэром и принялись просматривать какие-то записи.
Хаккетт произнес.
— Hаш полет отдавал мелодраматизмом, но прошел вполне нормально, верно?
Скотт мгновенно взглянул Хаккетту в глаза и неуверенно поежился.
Губы физика тронула очередная выводящая из себя улыбка-загадка. Он немного ссутулился, покусал ноготь большого пальца.
— Перед вами представители Объединенного космического командования Вооруженных сил США, доктор Скотт, — произнес он вкрадчиво. — Я консультировал Тома Дауэра по физике несчетное количество раз. Впервые в Лос-Аламосе, он учился тогда в магистратуре. Верно, Том?
Скотт растерялся.
— Космического… чего?
— Командования, — грубовато ответил Дауэр. — Мы советуем правительству, как действовать, пока оно ведет переговоры с китайцами. И служим последней надеждой на спасение человечества от Третьей мировой войны.
Дауэр поведал Скотту о том, что под восемнадцатью футами гранита в горах Колорадо близ Шайенна есть дверь в двадцать футов шириной и четыре фута толщиной, способная выдержать ядерную атаку. А за ней — разведывательный центр Вооруженных сил, называемый НОРАД [11]. В настоящий момент часть специалистов и средств НОРАД передали в распоряжение Объединенного космического командования.
— Мы постоянно следим за космосом, доктор Скотт. На околоземных орбитах вращается свыше девятнадцати тысяч объектов. Более восьми тысяч — крупнее бейсбольного мяча, отслеживать их можно двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. В те же периоды, когда наблюдается повышенная солнечная активность, и во время магнитных бурь выбрасывается плазма, наше оборудование, бывает, выходит из строя — порой на целых девяносто шесть часов, то есть на четверо суток.
— Это опасно?
— Весьма, — подключился к беседе Хаккетт. — Когда солнечная плазма достигает Земли, в атмосфере нарушается термодинамическое равновесие.
В разговор вновь вступил Гэнт:
— Солнечная буря — прекрасное время, когда можно напасть незаметно. Активность Солнца повышается, и китайцам об этом известно.
— Простите, но, по-моему, мы только что упустили свой шанс. — Скотт покачал головой. — Почему вы считаете, что на Солнце опять ожидаются вспышки? Все эти явления хаотичны, разве не так? Их ведь
