– Запишете эти боа на мой счет? – спрашиваю я Джейн. – Их восемь. Спасибо!
В приподнятом настроении мы покидаем магазин, я веду Дэнни за угол, на Портмен-сквер. Уже горят фонари, из отеля «Темплтон» выходят несколько мужчин в смокингах. Завидев меня, они умолкают, кто-то хмыкает нам вслед, но я еще выше задираю подбородок. Если хочешь удержаться на пике моды, придется смириться с тем, что тебя считают чудачкой.
– Зайдем в бар? – предлагаю я. – Здесь скучновато, зато далеко ходить не надо.
– Главное, чтобы коктейли умели смешивать. – Дэнни толкает тяжелые стеклянные двери и пропускает меня вперед.
В баре отеля «Темплтон» перебор с бежевым цветом: бежевые ковры, мягкие кресла, форма официантов.
– Давай захватим вон тот сто…
Венеция. Сидит в углу, в нескольких шагах от нас, поправляет волосы, на которых играет отблеск ламп, и болтает с каким-то мужчиной в костюме и элегантной женщиной. Этих двоих я вижу впервые.
– Ты чего? – удивляется Дэнни. – Что стряслось?
– Там… – Сглотнув, я кивком указываю на Венецию.
Дэнни смотрит на нее и восхищенно присвистывает.
– Это и есть Круэлла де Венеция?
– Тихо ты! – шепотом вскрикиваю я.
Но уже поздно: Венеция оборачивается и замечает нас. Она встает и шагает в нашу сторону, вся такая элегантная в черном брючном костюме и на шпильках. И как всегда, с безукоризненно расчесанными волосами.
Все хорошо, твержу я себе. Успокойся. Не понимаю, почему у меня колотится сердце и мокнут ладони.
Вообще-то догадываюсь. Наверное, потому, что у меня в сумке – папка, а в ней десять больших снимков Венеции. Но она-то об этом не знает, так?
– Бекки, – улыбаясь, она целует меня в обе щеки, – моя любимая пациентка! Ну, как ты? Теперь уже совсем скоро. Недели четыре, верно?
– Да. Э-э… м-м… Как дела, Венеция? – У меня дрожит голос, щеки наливаются жаром, но в остальном я веду себя вполне естественно. По-моему. – А это мой друг Дэнни Ковитц.
– Дэнни Ковитц… – повторяет она и оживляется. – Для меня это честь! Недавно я купила в Милане одну вашу модель. В Корсо-Комо. Помните пиджак с бисером?
– Еще бы! – с воодушевлением отзывается Дэнни. – Ручаюсь, вы в нем сногсшибательны.
Чего это он с ней любезничает? Ему положено быть на моей стороне.
– А брюки к нему вы купили? Мы выпустили две модели, капри и клеши. Капри бы вам пошли.
Я ограничилась пиджаком. – Она улыбается ему и поворачивается ко мне: – Бекки, тебе, наверное, жарко в этих перьях. Ты в порядке?
– В п-ф-ф-олном! – Я сдуваю пару перьев, прилипших к губной помаде. – Это новая модная концепция Дэнни.
– Ясно. – Венеция с сомнением оглядывает мое гигантское боа. – Знаешь, во время беременности перегреваться вредно.
Она в своем репертуаре. Опять командует мной и дает понять, что мода вредна для здоровья. Но если честно, я и вправду взмокла, поэтому нехотя разматываю перья и снимаю пиджак.
Странная какая пауза. Я не сразу замечаю, что Венеция уставилась на мой живот. И вдруг до меня доходит, в чем дело, и сердце ныряет в пятки.
На мне футболка от Дэнни. На животе отчетливо читается:
Она рыжая стерва, и я ее ненавижу.
Черт.
– Зябко здесь, – жалуюсь я и запахиваю на груди боа, в отчаянии пытаясь прикрыть злосчастную надпись. – Бр-р-р! Прямо мороз. Холодная нынче осень, правда?
– Что здесь написано? – не своим голосом спрашивает Венеция. – На твоей футболке?
– Ничего, – краснею я. – Ничего особенного! Просто… шутка! Конечно, не про тебя.
Про другую рыжую стерву. Одну женщину. Про человека, в общем. Некрасиво вышло.
– Отлично сработано, Бекки, – шепчет мне на ухо Дэнни. – Главное, тактично.
Венеция шумно втягивает воздух, словно стараясь взять себя в руки. Она явно раздражена, теперь-то я это вижу.
– Бекки, – наконец произносит она, – мы можем поговорить?
– Поговорить? – нервно повторяю я.
– Да, с глазу на глаз. Без посторонних. – Она переводит взгляд на Дэнни. – Надеюсь, вы не возражаете?
– Ничуть. Принесу нам выпить.
