Минуту я изучаю эти слова. Неправильно это – слишком буквально воспринимать все, что написано в книгах. Во вступлении так и сказано:

А мой инстинкт настойчиво советует купить кожаную курточку.

Бросаюсь к полкам и начинаю изучать размеры на этикетках: «новорожденный ребенок», «маленький ребенок»… Откуда мне знать, маленький он у меня будет или нет? В порядке эксперимента ощупываю свой живот. Судя по ощущениям, внутри что-то не слишком большое, но разве точно определишь? Пожалуй, возьму оба размера – на всякий случай.

– О, зимний комбинезон «Урбанбэби»! – Наманикюренная рука выныривает из-за моей спины и цапает стеганый белый костюмчик на шикарных черных плечиках. – С ног сбилась, пока нашла!

– Я тоже! – на автомате заявляю я и хватаю последний комбинезон.

– Представляете, в «Харродзе» в очередь на них надо записываться за полгода! – Хозяйка наманикюренной руки – угрожающе беременная блондинка в джинсах и бирюзовой блузке-стретч с запахом. – О, да у них вся коллекция «урбанов»! – И она начинает метать младенческие вещички в белую плетеную корзинку. – Смотрите-ка, даже башмачки «Пятачок»! Обязательно возьму дочкам.

А я слыхом не слыхивала про «Урбанбэби». Не говоря уже о башмачках «Пятачок».

Что ж я такая непродвинутая, а? Почему совсем не разбираюсь в детских брендах? В легкой панике я изучаю крохотную одежду. Понятия не имею, что теперь носят. Никакого представления о младенческой моде. И на изучение у меня всего четыре месяца.

Могла бы хоть спросить у Сьюзи. Она моя самая давняя и лучшая подруга, у нее трое детей – Эрнест, Уилфрид и Клементина. Но Сьюзи – другое дело: ее малыши носят фамильные распашонки с ручной вышивкой, заштопанные старой камеристкой ее матери, и спят младенцы в дубовых колыбельках в обширном родовом гнезде.

Беру две пары башмачков «Пятачок», несколько комбинезончиков «Урбанбэби» и для верности резиновые сапожки «Джелли-Велли». И тут замечаю невозможно милое розовое платьице. На нем переливчатые пуговицы, к нему полагаются такие же розовые панталончики и крохотулечные носочки. Прелесть, слов нет!.. А если родится мальчик?

Не знать пол ребенка – это невыносимо. Должен же быть какой-то тайный способ.

– А у вас сколько детишек? – спрашивает покупательница в бирюзовом и щурится, разглядывая на туфельках размеры.

Я указываю на свой живот:

– Жду первого.

– Какая прелесть! И моя подруга Саския тоже. – Она кивает в сторону стоящей поодаль темноволосой девушки. Саския (поджарая, как борзая, без намека на беременность) увлеченно щебечет по мобильнику. – Она только что узнала. Сколько радости!

В эту минуту Саския захлопывает телефон и с сияющим видом направляется к нам.

– Получилось! – объявляет она. – Я записана к Венеции Картер!

О, Саския, замечательно! – Покупательница в бирюзовом роняет свою корзинку прямо мне на ногу и бросается к Саскии на шею. – Ах, простите! – весело добавляет она, когда я подаю ей корзинку. – Такая новость, такая новость! Сама Венеция Картер!

– Вы тоже у Венеции наблюдаетесь? – вдруг с интересом спрашивает Саския.

А я настолько не в курсе младенческих дел, что знать не знаю никакую Венецию Картер.

– Впервые слышу о ней, – признаюсь я.

– Быть того не может! – У будущей мамаши в бирюзовом округляются глаза. – Это же известный акушер-гинеколог! Врач, к которому обязательно надо попасть!

Известный врач, к которому обязательно надо попасть?

У меня прямо мурашки по коже забегали. В городе есть знаменитый врач, а я о нем только сейчас узнала?

– Она из Голливуда! – тараторит бирюзовая. – Принимала роды у всех кинозвезд! И вот теперь она здесь, в Лондоне. Все супермодели к ней ходят. Венеция организует для своих пациенток чаепития – отпад, правда? И все приносят своих малышей и получают подарочки…

Я слушаю, а сердце колотится как сумасшедшее. Подарочки? Чаепития с супермоделями? Сколько, оказывается, интересного я пропустила! Почему мне до сих пор никто не рассказал про Венецию Картер?

Это все Люк виноват. Из-за него мы сразу записались к надутому старому мистеру Мозгли. Будто других врачей и на свете нет.

– Не знаете, хорошо она принимает роды? – притворяясь невозмутимой, спрашиваю я.

– О, Венеция чудо! – Саския гораздо настойчивее, чем ее подруга. – Не то что все это старичье. Между ней и пациентками возникают особые узы. Моей шефине Аманде она устроила потрясные холистические роды в воду! С цветами лотоса и тайским массажем!

С массажем? С тайским?! А мистер Мозгли вообще ни о каком массаже и не заикался.

– Мой муж ни за что не раскошелится, – надувает губки блондинка в бирюзовом. – Жадина он у меня. А тебе везет, Саския.

– Скажите, как вы на нее вышли? – вдруг вырывается у меня. – У вас есть ее адрес? Или телефон?