– Сьюзи, у меня тут есть для тебя кое-что… – говорю я, роясь в ящике кухонного стола. – Только обещай, что Лулу ничего не скажешь. И не покажешь. И вообще – никому, ладно?

– Обещаю! – Сьюзи заинтригована. – А что это?

– Вот.

И я вручаю Сьюзи снимок – сделанный издалека, но отчетливый. Из первой папки с досье уцелел только он. На снимке Лулу с семейством. Похоже, Лулу здорово измотана, даже орет на детей. В руках у нее четыре батончика «Марс», которые она раздает, и банки колы, а под мышкой – здоровенный пакет чипсов.

– Не может быть… – в растерянности тянет Сьюзи. – Нет. Это же…

– Ага, шоколадные батончики, – киваю я. – И сырные чипсы.

– И кола! – Сьюзи шумно прыскает и зажимает рот ладонью. – Давно я так не веселилась, Бекки! Но откуда у тебя…

– Не спрашивай. – Не удержавшись, я тоже хихикаю.

– Нет, ну какая же лицемерная корова!

Не стану напоминать, но я всегда твердила,

что Лулу корова. И что у нее видны некрашеные корни. Не хочу показаться стервой.

– Знаешь, она меня уже достала. – Сьюзи качает головой, не сводя глаз со снимка. – Рядом с ней я чувствовала себя неполноценной.

– Сходи-ка ты на ее передачу, – советую я. – И снимок прихвати.

– Ох, Бекки! – хохочет Сьюзи. – Надо же было такое придумать! Нет уж, я уберу его подальше и буду смотреть, когда станет тошно!

В этот миг кухню оглашает звонок телефона, и моя улыбка становится натянутой. А если опять журналисты? Или у Люка плохие новости?

– Слушай, Сьюзи, – самым беззаботным тоном прошу я, – ты не могла бы пока развлечь гостей? А я скоро приду.

– Конечно. – Сьюзи кивает, берет сок и снимок. – Надо спрятать в надежное место…

Дождавшись, когда она уйдет и плотно прикроет дверь, я беру трубку и готовлюсь к самому худшему.

– Алло!

– Привет, Бекки, – слышен знакомый вялый голос. – Это Фабиа.

– Фабиа! – Я вздыхаю с облегчением. – Как вы? Еще раз спасибо, что разрешили нам провести съемку. Фотографы из «Вог» были в восторге! Вы получили цветы?

– О, чудно, – томно тянет она, – да, цветы получила. Знаете, Бекки, я тут узнала, что вы не сможете сразу расплатиться за дом.

Наверное, Люк уже созвонился с агентом. Дурные вести не лежат на месте.

– Правильно, – киваю я, стараясь не падать духом. – У нас изменились обстоятельства, но сделку придется отложить всего на пару недель.

– Ага, ага… – Голос Фабии звучит равнодушно. – Вообще-то мы решили продать дом другим покупателям.

Так, только галлюцинаций мне не хватало.

– Другим?

– А разве мы не говорили? Американцам. Они предложили столько же, сколько и вы. Но раньше, так что, строго говоря… – Она умолкает.

– Но вы же… вы приняли наше предложение! Вы сами сказали, что дом останется за нами!

– Ну да. Но те покупатели могут расплатиться быстрее, вот мы и…

От шока у меня кружится голова. Нас облапошили.

– И вы все это время просто держали нас на крючке? – На всякий случай я еще сдерживаюсь.

– Я тут ни при чем, – оправдывается Фабиа. – Это все мой муж. Он привык иметь запасные варианты. Словом, удачи вам в поисках дома…

Нет. Так нельзя. Она не имеет права бросить нас в беде.

– Фабиа, послушайте. – Я вытираю липкое от пота лицо. – Пожалуйста, поймите нас. У нас со дня на день родится ребенок. Нам некуда идти. Наша квартира продана…

– М-м… да? Надеюсь, все уладится. Пока, Бекки.

– А как же сапожки от Арчи Суонна? – в гневе почти кричу я. – Мы же договорились! Отдавайте мне сапог! – Только тут я замечаю, что кричу в пустоту: телефон молчит. Фабии нет дела до меня.

Я кладу трубку. Медленно добредаю до холодильника и прислоняюсь лбом к холодной стали, борюсь с головокружением. У нас больше нет дома нашей мечты. У нас вообще нет дома.

Бросаюсь звонить Люку, но останавливаюсь. Хватит ему неприятностей и без меня.

Через несколько недель мы должны освободить квартиру. Куда же нам деваться?