ознакомления.
— Конечно, — любезно отвечает девушка. — Что захотите.
Она дает мне тюльпан и веточку миниатюрных белых цветов, и я вгрызаюсь в них со счастливым видом, запивая всю эту королевскую роскошь шампанским.
Затем лениво озираюсь и замечаю крупный, изящный цветок, бело-желтый, с редкими капельками росы. Ото. Выглядит соблазнительно. Я перегибаюсь через вереницу засахаренных сердечек, подхватываю его и едва не отправляю в рот, как вдруг раздается вопль.
— Сто-о-о-ойте! — Парень в белом несется ко мне через всю комнату. — Не ешьте нарцисс!
— Ой! — Я вовремя останавливаюсь. — Извините. Я не знала. Он. какой-то особенный?
— Я делал его три часа, — произносит парень, бережно забирая нарцисс у меня из рук. — С ним все в порядке. — Он улыбается мне, но я вижу, что на лбу у него выступил пот.
М-да. Ограничусь-ка я шампанским. Делаю еще один глоток, верчу головой в поисках бутылки, и тут из комнаты, где закрылись Робин и Антуан, доносятся громкие голоса.
— Это не бывай деяние умысла! Мадемуазель, я не делать вендетт!
— Нет, делать! Да вы меня просто возненавидели! — раздается женский голос.
Затем вступает Робин — произносит что-то успокаивающее.
— Просто одно за другим! — Женский голос звучит еще громче.
Я застываю, не донеся бокал до рта.
Ушам не верю!
Этого не может быть...
— Эту свадьбу как будто сглазили! — визжит клиентка. — С самого начала все вверх тормашками!
Дверь приоткрывается, и теперь отчетливо слышно каждое слово.
Точно. Это Алисия.
— Сначала для нас не находят места в «Плазе»! Теперь эта катастрофа с тортом! И знаете, что мне только что сказали?
— Что? — со страхом спрашивает Робин.
— Главная подружка покрасила волосы в рыжий цвет! Она выбьется из общей картины! Эта безмозглая эгоистичная…
Дверь распахивается настежь, и вылетает Алисия. Острые каблуки грохочут по полу ружейной канонадой. Увидев меня, она останавливается как пораженная громом. Я молча смотрю на нее, и у меня тяжело бухает сердце.
— Привет, Алисия! — Я стараюсь, чтобы это прозвучало непринужденно. — Жаль, что у тебя так вышло с тортом. Кстати, Антуан, этот был восхитителен.
— Что? — тупо бормочет Алисия. Ее взгляд мечется от моего кольца к лицу, снова к кольцу, к туфлям, к сумочке, к юбке — и опять к кольцу. Будто обзор по-манхэттенски в галерее зеркал. — Ты выходишь замуж? — выдыхает она наконец. — За Люка?
— Да. — Я бросаю небрежный взгляд на бриллиантовое кольцо на левой руке и одариваю Алисию невинной улыбкой.
А ведь все не так плохо. Это мне уже нравится.
К тому же я только что сама устроила Алисии обзор по-манхэттенски. А мое кольцо побольше, чем у нее. Не подумайте, будто я сравнивала.
— Ты почему не сказала?
Потому что ты не спросила, вертится у меня на языке, но вместо этого я лишь слегка пожимаю плечами.
— И где же вы поженитесь? — К Алисии постепенно возвращается ее обычная надменность, и я прямо вижу, как она выпускает когти.
— Ну… Так получилось… — Я прокашливаюсь.
Что ж, момент настал. Пришла пора провозгласить истину. Сказать Робин, что я передумала. Я выхожу замуж в Оксшотте.
— Вообще-то…
Давай. Это как пластырь. Чем быстрей рванешь, тем быстрей все закончится. Просто скажи.
И, стоя уже на самом краю обрыва, я совершаю роковую ошибку-поднимаю глаза. Али сия смотрит на меня, как всегда, начальственно и самодовольно. Годы подавленности и приниженности взрываются во мне как вулкан — и сдержаться я не в силах.
— В отеле «Плаза».
Лицо у Алисии дергается так, будто по нему хлопнула натянутая резинка.
— В «Плазе»? В самом деле?
— Это будет довольно мило, — небрежно замечаю я. — «Плаза» — такое красивое место. У тебя не там свадьба?
— Нет, — произносит Алисия, подбородок у нее напрягается. — Нас не могли принять за такой короткий срок. Когда вы записались?
— О… Неделю-другую назад. — Я рассеянно повожу плечом.
Да! Да! Поглядите на ее физиономию!
— Это будет чудесно, — с энтузиазмом присоединяется Робин. — Кстати, утром я говорила с дизайнером. Он заказал двести берез, и еще нам пришлют несколько образцов сосновых иголок…
Я буквально вижу, как судорожно работают мозги у Алисии.
— Так это
— У Нью-Йоркской филармонии гастроли, — с сожалением в голосе поясняет Робин. — Но в Вене очень хорошие музыканты…
— Уверена, они будут великолепны. — Я улыбаюсь Робин, которая сияет в ответ так, будто мы с ней — давние союзницы.
— Ми-из Блумвуд. — Рядом со столиком возникает Антуан и прижимает к губам мою руку. — Отныне я весь к ваш услуга. Прошу прощений за задержание. Этот досадный мелкий происшествий…
— Что ж, — произносит Алисия, стараясь держать себя в руках. — Тогда я пошла.
— Au revoir, — бросает Антуан, не оборачиваясь.
— Пока, Алисия, — невинным тоном прощаюсь я. — Счастливой свадьбы!
Она выходит, и я откидываюсь на спинку стула; сердце все еще колотится от волнения. Это был один из лучших моментов в моей жизни. Наконец я взяла верх над длинноногой стервой! Наконец! Сколько раз она вела себя со мной как последняя свинья? Ответ: приблизительно тысячу. А сколько раз я ее отбривала как следует? Ответ: ни разу.
До этого дня!
Я замечаю, как переглядываются Робин и Антуан. Умираю от желания спросить, что они думают об Алисии. Но… будущей невесте это не подобает.
Потом, если они о ней сплетничают, то вдруг и обо мне тоже?
— Ну а теперь, — говорит Робин, — перейдем к вещам более приятным. Детали свадьбы Бекки вы знаете, Антуан.
— В самом деле. — Антуан лучезарно улыбается мне. — Это бывай прекраснейший шоу.
— Я знаю, — слышу я свой счастливый голос. — Я его так жду!
— Итак… мы беседовай о торт… Я должен приноси вам некоторый фотокарточка… А пока могу ли я предлагай вам еще шампанский?
— Да, пожалуйста. — Я протягиваю свой бокал. — Это было бы замечательно.
Шампанское, бледно-золотистое, искрящееся, с шипением льется в мой бокал. Затем Антуан опять исчезает за дверью, а я пью и улыбаюсь, чтобы скрыть беспокойство.
Теперь, когда Алисия убралась, притворяться больше ни к чему. Что мне следует сделать, так это поставить бокал, отвести Робин в сторонку, извиниться за то, что отняла у нее время, — и сообщить, что свадьба отменяется, а я выхожу замуж в Оксшотте. Просто и прямо.
Вот как следует поступить.
