Так, прямо и без обиняков, сказал ее отец. Без Шенстоуна не будет и предложения. Питер мог жениться на любой наследнице с богатым приданым. Он мог получить любую женщину, которую захочет, о чем не преминул упомянуть Николас; зачем же ему была нужна англичанка?
Почему Питер вернулся?
С одной стороны, чтобы скрыться от посторонних глаз; с другой стороны, чтобы воскресить былые чувства. Она поступила глупо, простив его.
Теперь же ей грозило нищенское существование.
А как много надежд она возлагала на Питера. Ведь он вернулся спустя столько лет после смерти Уильяма.
И он не забыл ее.
Все держалось на надежде, на желании, на том, что он не забыл ее.
А теперь у нее был новый выбор. Неожиданный наследник хотел себе жену, и ею могла стать она. Как в детской игре: любой из играющих может оказаться «крысой».
Странно, что Николас огласил свои намерения так скоро после своего приезда. Значит, у него был на уме некий план.
И он прекрасно осознавал, что последствия рождения его наследника окажутся сокрушительными. Для Элизабет, для ее отца, для Питера будет означать конец их мечтаниям, смерть всех надежд на возвращение Шенстоуна.
Даже ей трудно осознать весь размах его плана.
Шенстоун будет потерян навсегда.
Все их жалкие попытки дискредитировать Николаса окажутся совершенно бесполезными.
Кроме писем Дороти.
Но как? Как?
Господи, ее отец сошел с ума.
«…любой женщиной могла бы стать ты…»
Нет. Она слишком легко досталась Николасу. Ее оказалось слишком легко обмануть, сбить с истинного пути, слишком легко ублажить.
Кто решится взять такую распутницу в жены?
Мужчина, находящийся в безвыходном положении?..
Однако у Николаса было полдюжины альтернатив, у него появилась Урсула Сэмвик, кандидатка для женитьбы.
Хватит.
Предложение ее отца выходило за рамки разумного, оно было равнозначно самоубийству.
Нельзя силой заставить мужчину жениться.
Хотя… Можно…
Шантажом…
У нее учащенно забилось сердце. Николас использовал ее, почему же нельзя ей?
При помощи писем Дороти.
Немедленно.
Николас продолжал оставаться в кабинете, не возвращаясь в спальню. Так ему было удобнее: на первом этаже он мог беспрепятственно принимать посетителей — столько, сколько хотел или мог видеть.
С ним ежедневно находилась бдительная Урсула, читая ему или играя с ним в карты. Бабочка, порхающая вокруг него, поправляя подушки и поглаживая по волосам.
Элизабет и Минна меняли ему простыни, взбивали подушки, приносили бульон и чай.
Питер становился нетерпеливым.
— Он что-нибудь сказал?
— О чем?..
— О своих намерениях относительно Урсулы. По-моему, ему нравится ее внимание. Любому бы понравилось.
— Тогда тебе нужно всего лишь упасть с лестницы, и обязательно найдется какая-нибудь юная милашка, которая захочет тебя утешить.
— Он всегда очень удачно падает. А между тем кто сейчас ведет повседневные дела Шенстоуна? Элизабет, нельзя так хорошо относиться к человеку, который впоследствии лишит тебя всего на свете.
— Сейчас мы должны заботиться о его здоровье, — поджав губы, произнесла Элизабет.
— Губя тем самым свое.
Она подумала, как бы он мог позаботиться о ее здоровье. Например, свозить ее на Лазурный Берег. Но такая экстравагантность не отличала Питера, по крайней мере в отношении Элизабет.
Она могла бы стать женой Николаса…
Почему же не стала?
Почему теперь могла стать?
Может быть, она вообще была ни при чем?
— Давай, — озлобленно проговорил Питер, — удели ему больше времени, этому ленивому лежебоке.
— Питер!
— Ты, черт побери, балуешь его, позволяя валяться без дела. И занимаясь всеми его делами.
Она взглянула в его нетерпеливые глаза и нашла в них ответ. Она была совершенно ни при чем.
Николас уже не мог больше выносить свое вынужденное безделье, к тому же Урсула начинала действовать ему на нервы.
После обеда он попытался встать со своей импровизированной кровати. Как же можно приводить в исполнение свой план, если нет даже возможности выбраться из кровати.
Николас с трудом сохранял равновесие, борясь с болью. В конечном итоге он, обессиленный, опустился обратно на подушки.
— Урсула пришла проведать тебя, — крикнула Элизабет, еще больше нервируя его.
Не могла же она, в самом деле, поддерживать его решение. Одному Богу известно, как сильно он желал окончить начатый им фарс, несмотря на то что Урсула идеально подходила для его исполнения.
Но еще рано. Необходимо было сыграть еще один акт.
На обед он пригласил всех в свой кабинет.
— Что ж, я не должен роптать на произошедший со мной случай, потому что он привел к моей постели изумительную Урсулу, — вдруг сказал он, когда все были поглощены поеданием креветок и мяса.
Отец Элизабет поперхнулся.
— Разве есть еще на свете такая женщина? — продолжал Николас. — Она будет прекрасной хозяйкой Шенстоуна. Вы же знаете, она выросла здесь, в Эксбери. Обучалась за рубежом. Я знал, что поступил правильно, начав поиски жены дома.
— Действительно, — согласился Фредерик, бросив многозначительный взгляд в сторону Элизабет. — Прямо здесь, дома.
— Я рад, что вы одобряете мои действия, — сказал Николас. — Думаю, не стоит долго тянуть с предложением.
За столом, который Джайлс придвинул к кровати Николаса, установилось мертвое молчание.
— А? Или вы все еще считаете, что мне рано так делать? После нескольких дней ее ухаживаний за мной я уверен, что Урсула должна стать моей.
— Возможно, и так, — проговорил Питер. — Но после двух дней лежания в постели трудно сказать.
— Угощайтесь пирогом, — предложил Николас. — В трудные моменты пирог очень помогает.
Но даже вкуснейший пирог, приготовленный Кук, и перечисление бесконечных достоинств Урсулы не смогли всех развеселить.
Решение было преждевременным. Она была слишком молода.
Более того, никто не верил в серьезность его намерений относительно Урсулы. Возможно, он действительно поспешил.
Не важно. Главное, что его враг вновь проявил активность, поддавшись на объявление Николаса о
