извещающий о его отставке. Я перечитала статейку длиной в пятьдесят слов несколько раз, пытаясь понять причины. Почему Арнольд собрался в отставку? Может, он болен?

Я проглядела список результатов дальше, но иных материалов не обнаружила. После недолгого размышления – твердя себе, что это лишнее – набрала: «Саманта Свитинг». На экране мгновенно высветился миллион ссылок. На сей раз я отреагировала куда спокойнее. Будто речь шла не обо мне, а о какой-то другой Саманте.

Я просматривала ссылку за ссылкой. Везде одно и то же. После пятой страницы я добавила к запросу: «Третий Юнион-банк». Потом набрала: «Третий Юнион-банк, БЛСС», потом «Третий Юнион-банк, Глейзербрукс». А затем, поддавшись импульсу: «Саманта Свитинг, 50 миллионов фунтов, крах карьеры». Пожалуй, сейчас мне должны выдать статейки самого гнусного толка. Казалось, я наблюдаю за экране за автокатастрофой, в которую сама угодила.

Да, «Гугл» – как наркотик. Я сидела за чужим компьютером, кликая по ссылкам, читая, набирая и снова кликая, изучала бесконечные страницы, автоматически вводила пароль «Картер Спинк», когда от меня его требовали. Где-то через час я обессилено откинулась на спинку кресла, чувствуя себя зомби. Спина ныла, шея затекла, слова на экране сливались. Я совсем забыла, каково это – долго сидеть за компьютером. Неужели я когда-то просиживала так целыми днями?

Я потерла глаза, посмотрела на страницу на экране. И что я хочу таким образом выяснить? Что, например, может мне сообщить список гостей на званом обеде в Пейнтерс-холле? Где-то в середине списка упоминалась компания «БЛСС», потому-то, наверное, мне эту страницу и выдали. Словно на автопилоте я повела курсор вниз – и на экране высветилось «Николас Хэнфорд Джонс, директор».

Что-то заставило меня насторожиться. Николас Хэнфорд Джонс. Почему это имя кажется знакомым? Почему в моей памяти оно связано с Кеттерманом?

Может, «БЛСС» – клиент Кеттермана? Нет, вряд ли. Я бы знала об этом.

Я крепко зажмурилась, постаралась сосредоточиться. Николас Хэнфорд Джонс. Эти три слова возникли перед моим мысленным взором. Кажется, я ухватила нечто… Ассоциация… Образ… Ну давай…

Это общая беда всех, кто наделен почти фотографической памятью. Люди считают, что такая память – штука весьма полезная, однако она способна довести до безумия.

Внезапно я вспомнила! Затейливая надпись на свадебном приглашении! На доске объявлений в офисе Кеттермана. Года три назад. Висела несколько недель. Я видела ее всякий раз, когда входила в офис.

Выходит, Николас Хэнфорд Джонс – зять Арнольда? Выходит, у Арнольда семейные связи с «БЛСС»?

Я откинулась на спинку кресла в полной растерянности. Почему он никогда не упоминал об этом?

И тут меня посетила другая мысль. Пару минут назад я была на страничке «БЛСС». Нотам Николас Хэнфорд Джонс как директор не значился. Что за бред? Это незаконно, в конце концов.

Я потерла лоб, потом, из чистого любопытства, набрала в строке поиска: «Николас Хэнфорд Джонс». Когда на экран высыпали результаты, я подалась вперед в предвкушении… сама не знаю чего.

Интернет – большая свалка. Сотни Николасов, десятки Хэнфордов, тысячи Джонсов, упомянутых вместе и порознь во всевозможных контекстах. Я в отчаянии уставилась на экран. Неужели «Гугл» не понимает, что мне нужно не это? На кой черт мне материал о канадских гребцах, которых зовут Грег Хэнфорд, Дэйв Джонс и Чип Николас?

Ничего я так не найду.

Ладно, попробуем разобраться. Я принялась шерстить ссылки подряд, открывая в браузере окошко за окошком. Я уже собиралась бросить эту безнадежную затею, когда взгляд упал на строчки внизу очередной страницы: «Уильям Хэнфорд Джонс, финансовый директор компании Тлейзербрукс», поблагодарил Николаса Дженкинса за его выступление…»

Несколько секунд я не могла поверить собственным глазам. Финансовый директор «Глейзербрукс» – тоже Хэнфорд Джонс? Они что, родственники? Ощущая себя кем-то вроде частного детектива, я вошла на поисковый сайт «Дружеские связи» и спустя две минуты получила ответ. Да, они братья.

Ну и ну! Какое удачное совпадение… Финансовый директор компании «Глейзербрукс», которая объявила о банкротстве и осталась должна «Третьему Юнион-банку» 50 миллионов фунтов стерлингов. Директор компании «БЛСС», которая ссудила «Глейзербрукс» такую же сумму тремя днями ранее. И Арнольд как представитель банка. Все трое родственники, члены одной семьи. И об этом последнем факте, как ни удивительно, никто не знает. Я уверена.

Арнольд никогда не упоминал об этом. В «Картер Спинк» вообще об этом не заговаривали. И в отчетах о банкротстве ни о чем таком не говорилось. Арнольд умеет хранить секреты.

Я поморгала, пытаясь собраться с мыслями. Тут же налицо потенциальный конфликт интересов. Ему следовало известить о факте родства все заинтересованные стороны. Почему он предпочел сохранить столь важное обстоятельство в тайне? Или…

Нет.

Нет. Не может…

Он бы никогда…

Я покрутила головой, чувствуя себя так, будто рухнула с обрыва в омут. Умозаключения сменяли друг друга с лихорадочной быстротой, выводы возникали и рушились, разбиваясь о стену неверия.

Может, Арнольд что-то раскопал? И что-то скрывает?

И поэтому уходит? Я встала, провела руками по волосам. Ладно, пора остановиться. Это же Арнольд. Арнольд! Я превращаюсь в маньяка, наслушавшегося теорий заговора. Еще немного – и я напечатаю: