Саманта. Повсюду знакомые лица. До меня доносились обрывки чужих разговоров.

– А где Кеттерман? – спросил кто-то.

– Улетел на сутки в Дублин, – ответил Оливер Суон. Я перевела дух. Будь Кеттерман здесь, его глаза- лазеры вычислили бы меня в первый же миг.

– О, эклеры! Самое то!

С десяток рук потянулось к подносу, и мне пришлось остановиться. Группа стажеров. Как и положено стажерам на банкетах, метут все подряд.

– Умф! Еще хочу!

– И я!

Я занервничала. Чем дольше я стою, тем выше вероятность попасться. Но как уйти? Вон сколько рук на подносе…

– Вы случайно не знаете, тартинки с клубникой еще будут? – спросил меня паренек в очках без оправы.

– Э… Не знаю… – выдавила я.

Черт! Он всматривается в меня.

Наклоняется вперед… А я не могу закрыть лицо волосами, потому что обе руки заняты.

– Это Саманта Свитинг? – изумленно проговорил он. – Это вы?

– Саманта Свитинг? – Одна из девушек выронила свой эклер. Другая пискнула, прижала ладонь к губам.

– Э… Да, – прошептала я, чувствуя, как лицо заливает румянец. – Это я. Пожалуйста, не говорите никому. Я хотела бы остаться неузнанной.

– Значит, вот чем вы теперь занимаетесь? – Парень в очках, похоже, не мог прийти в себя от изумления. – Вы официантка!

Стажеры глядели на меня так, словно перед ними возник призрак. Призрак юриста, лишенного будущего.

– Все не так уж плохо. – Я выдавила улыбку. – Канапе сами в руки падают…

– Из-за одной ошибки? – выдохнула девушка, уронившая эклер. – И с карьерой покончено?..

– Видимо, так, – подтвердила я. – Еще пирожное?

Они дружно замотали головами. Виду них стал какой-то… нездоровый.

– Я… пойду к себе, – промямлил парень в очках. – Проверю… не забыл ли… чего важного…

– И я тоже, – поддержала его девушка.

Я было вздохнула с облегчением, но тут еще один стажер не сдержался.

– Саманта Свитинг здесь! – прошипел он, обращаясь к группе младших сотрудников. – Она официантка!

– Нет! – простонала я. – Пожалуйста!..

Слишком поздно. Все повернулись ко мне, на всех лицах было одно и то же шокированное выражение.

На мгновение я так перетрусила, что едва не хлопнулась в обморок. С этими людьми я когда-то работала. Эти люди меня уважали. А теперь я их обслуживаю, разношу еду…

Затем страх и стыд отступили, им на смену пришла… уязвленная гордость.

Да провались вы пропадом! Почему я должна стыдиться того, что работаю официанткой?

– Привет, – поздоровалась я, поправляя волосы. – Как насчет десерта?

Все больше и больше людей поворачивались ко мне, выпучивали глаза. Я слышала, как разносится по залу мое имя, повторяемое многократно. Другие официантки сбились в уголке и тоже глазели на меня. Народ отчаянно крутил головами, будто это были не головы, а железные опилки в магнитном поле. И ни одного дружеского лица…

– Господи Боже! – услышала я. – Вы только посмотрите на нее!

– А почему она здесь? – спросил кто-то. – Разве ей тут место?

– Совершенно верно, – сказала я. – Мне здесь не место.

И повернулась, чтобы уйти, но меня, оказывается, окружили со всех сторон. Не протолкнуться. А в следующую секунду сердце ушло в пятки. В толпе вдруг образовалась прореха, и сквозь эту прореху я заметила знакомую копну седых волос. Румяные щеки. Доброжелательную улыбку.

Арнольд Сэвилл.

Наши взгляды встретились. Он продолжал улыбаться, но в его взоре было нечто, невообразимое для меня прежней. Злость, гнев, ярость. Направленные персонально на меня.

Я сглотнула. Мне стало страшно. Я испугалась не гнева Арнольда – я испугалась его двуличности. Он одурачил всех. Для любого человека в зале Арнольд Сэвилл был ближайшим родственником Рождественского деда. Толпа раздалась, пропуская его, и он направился ко мне с бокалом шампанского в руке.

– Саманта, – проговорил он с улыбкой. – Разве это прилично?