брови. Абиш и посланец рухнули на колени.

— Прости, величайший, что пришлось потревожить тебя, — сказал молитвенно Абиш, — но воин послан к тебе начальником ночной стражи и должен передать его слова только лично.

— Говори! — приказал Ах-Меш-Кук.

— О трижды почтенный повелитель, твой слуга Куч говорит, тебе: караван Экоамака выступил в путь в Цибильчальтун благополучно, — отрапортовал воин.

Ах-Печ выпучил глаза на Ах-Меш-Кука, правитель Тикаля посмотрел на Абиша. Никто из них ничего не понял.

— Ты сам видел караван Экоамака? — прервал наступившее молчание Ах-Меш-Кук.

— Да, о великий!

— И много в нем было человек?

— Около двухсот носильщиков и больше сотни воинов, — отвечал, подумав, посланец.

Опять наступило молчание.

— Выйди, воин, — сказал Ах-Меш-Кук, — тебе сообщат, что ты должен будешь передать своему начальнику! Иди и ты, Абиш!

Оставшись вдвоем с ахау-ах-камха, повелитель Тикаля посмотрел Ах-Печу в глаза и признался:

— Я не понимаю, что это такое! Я не посылал Экоамака ни с каким караваном, Покойный правитель намеревался, правда, послать его месяца через два на юг, но я знаю, что он не успел поговорить с торговцем. Куда же отправился Экоамак, да еще с таким количеством людей? Может быть, это ты послал его, почтенный ахау-ах-камха?

— Нет, — с привычным раздражением сказал Ах-Печ, — я тоже не посылал его! А не бежит ли просто торговец отсюда, ухватив лакомый кусок из запасов правителя? Все ли цело в кладовых, о владыка?

— Если бы было так, — возразил ему Ах-Меш-Кук, — то зачем ему брать с собой такую большую свиту? Нет, он постарался бы ускользнуть незаметно. — Правитель задумался. — Здесь что-то иное! Нет ли с ним Кантуля?

Ах-Печ подскочил как ужаленный змеей.

— Кантуля? — прохрипел он.

— Да! Ты же знаешь: он остался жив и где-то прячется. Ему надо добраться до Йашха, там его поддержат!

В комнату проскользнул Абиш.

— Прости, великий! Тревожная весть: этой ночью рабы на строительстве пирамиды взбунтовались, перебили стражу и ушли неизвестно куда…

— Их много? — быстро спросил Ах-Меш-Кук.

— Не меньше трех сотен…

— Все ясно! — воскликнул правитель. — Они захватили Экоамака и заставили его силой выдать их за его караван! Или он почему-то изменил Тикалю и переметнулся на их сторону. Абиш! Позови-ка того воина!

Посланец немедленно явился.

— В какую сторону пошел караван Экоамака? — обратился к нему правитель.

— Они направились по восточной дороге, повелитель!

— И сколько прошло с тех пор времени?

— Около двух часов.

— Хорошо. Иди и передай Кучу: он пропустил шайку беглых рабов. Пусть стража нагонит их и вернет. Иди быстро!

— Слушаюсь, повелитель! — И воин, не тратя времени на прощальный поклон, ринулся из комнаты.

— Почтенный ахау-ах-камха, — обратился Ах-Меш-Кук к Ах-Печу, — стража, конечно, с ними не справится, ведь их более трехсот человек! Прошу тебя, возьми большой отряд воинов — они здесь около дворца — и отправляйся к храму Тунуниха. Рабы безусловно пройдут мимо него. Если ты поспешишь — а я знаю твои воинские доблести, — ты опередишь их и пригонишь обратно. Мой слуга Абиш будет сопровождать тебя и исполнять все твои приказания. А с изменником или трусом Экоамаком мы разберемся здесь. Желаю тебе успеха!

— Я готов, владыка! — Ах-Печ коротко поклонился и вышел.

В душе нового наследника бурлило скрытое недовольство. Прошел лишь один день, а этот Ах-Меш-Кук уже только приказывает ему, а не советуется — что же будет дальше? А впрочем, бунт рабов — опасное дело, и кому же, кроме ахау-ах-камха, если нет накона, возглавлять войско? Может быть, правитель и прав! И коротконогий толстяк приосанился.

Поднять воинов по тревоге удалось без труда. Многие из них инстинктивно чувствовали, что в эту ночь дело им найдется. Большой отряд под предводительством Ах-Печа, которого несли в богатых носилках, спешно выступил в путь. Для натренированных воинов быстрый марш не составлял труда, и через полтора часа войско Ах-Печа достигло намеченного места — храма Тунуниха, стоявшего на восточной дороге у выхода из города. Ахау-ах-камха допросил жрецов, бодрствовавших на вершине пирамиды: не проходил ли по дороге большой военный отряд или караван? Выяснилось, что никого не было. Воины выстроились боевым строем, перегородив дорогу, и стали ждать.

Пока происходили все эти события, отряд рабов медленно, чтобы не поднимать шума, двигался по безлюдным улицам города. Они уже благополучно минули три группы ночной стражи, и напряжение, в котором первоначально находились все участники, стало постепенно ослабевать. Шбаламке и Укан уже твердо верили, что отряд выйдет из Тикаля без сражения. И только Хун-Ахау и поддерживавший его Цуль еще сомневались.

Неожиданно молодому предводителю сообщили, что с ним хочет поговорить Экоамак. Хун-Ахау подошел к его носилкам.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Владыка, — льстиво сказал Экоамак, — через полчаса мы будем на окраине Тикаля, где ты меня отпустишь. Я ведь знаю, как твердо твое слово! Но вот что тебе решается посоветовать твой верный слуга. Твои рабы… — Он запнулся. — Твои воины идут уже целую ночь, и, вероятно, ты продолжишь свой поход и днем. Для этого нужны силы. Если хочешь, я могу продать тебе много прекрасной еды, мы как раз находимся неподалеку от моего склада. Молодые сильные воины должны хорошо и много есть, чтобы у них были силы…

— А чем же я заплачу тебе? — удивился Хун-Ахау. — У меня денег нет!

— Какие пустяки! — воскликнул торговец. — Ты отдашь мне только этот нефритовый топор, который у тебя в руке, и мы будем в полном расчете!

— Ты получишь только один удар этим топором по голове — и мы будем с тобой в полном расчете, — вмешался подслушавший разговор Укан. — Кроме того, я думаю, что почтенный Экоамак продает не свое добро, а какой-нибудь склад правителя. Не прав ли я, брюхатая жаба? Ну-ка, отвечай быстрее!

— Я пошутил, — пролепетал испуганный торговец, — бери, владыка, всю еду даром… Вон там здание склада… Идите и насыщайтесь!

Хун-Ахау взглянул на небо; оно уже заметно светлело. Но людей действительно надо накормить, а что их ждет впереди и будет ли там пища — неизвестно. Укан нетерпеливо кивал головой: идем! И юноша отдал приказание остановиться, но послать вперед несколько лазутчиков и в числе их Цуля.

Под натиском десятка дюжих плеч запоры склада, треща, поддались, и скоро выделенные от отрядов люди начали таскать своим товарищам кукурузу, вяленую рыбу и мед. Некоторые из них с удовольствием жевали найденные там стручки ванили. Кроме ужина каждому был дан неприкосновенный запас кукурузы и бобов. Склад был очищен в несколько минут; еще двадцать минут ушло на еду. Теперь можно было двигаться дальше.

К Хун-Ахау подбежал запыхавшийся Цуль.

— Сынок! — сказал он. — У храма Тунуниха стоит войско. Они перегородили дорогу! Это, наверное, ждут нас…

— Много их? — спросил Хун-Ахау.

— Много… Не меньше, чем наших. Командует ими владыка Ах-Печ.