укатилось вдаль, и опять стало тихо… вернее, отнюдь не тихо, но после такого невозможного грохота Эдди не сразу это сообразил. Чуть впереди, на пересечении улицы Черепахи с другим широким проспектом, стояло сводчатое здание из белого мрамора, оплетенное побегами дикого винограда и какого-то непонятного, как будто всклокоченного растения, напоминавшего кипарис, только вьющийся. Но даже так оно выглядело великолепным и исполненным некоего благородства. Однако, внимание их привлекло не это – из-за угла мраморного строения доносился возбужденный рокот толпы.

– Не останавливайся! – напряженно проговорила Сюзанна. – У нас нет времени на…

Над равномерным гулом голосов взвился истерический вопль, сопровождаемый возгласами одобрения и, как ни странно, аплодисментами вроде тех, которые Эдди однажды услышал в одном казино в Атлантик- Сити по окончании нудного представления вечерней программы. Пронзительный вопль обернулся хрипом, – долгим и затихающим как-то не сразу, – похожим на треск цикад в период их летней спячки. Эдди почувствовал, как у него встают дыбом волоски на затылке. Он обвел взглядом трупы, болтавшиеся на ближайшем столбе, и понял, что млады из Лада, весельчаки еще те, развлекаются там за углом, затеяв очередную публичную экзекуцию.

«Великолепно, – подумал он. – Жалко только, нет у них Тони Орландо и Дауна. Они бы им сбацали “Постучи три раза” – умирать было бы веселее».

Эдди с любопытством взглянул на белую каменную громаду. На таком расстоянии уже чувствовался пряный запах растений, ее оплетающих. От этого запаха у него заслезились глаза, но он все же понравился Эдди больше, чем сладковатый коричный дух, исходящий от ссохшихся мумифицированных трупов. Свисавшие с тонких стеблей «бороды» зелени образовывали как бы водопады растительности, скрывавшие серию сводчатых входов в здание. Неожиданного из одного «водопада» вынырнула человеческая фигура и быстро направилась в их сторону. Когда первый испуг прошел, Эдди понял, что это ребенок и, судя по росту, совсем малыш. Одет он был странно, в стиле лорда Фонтлероя. Необычный костюм дополняли белая рубашка с кружевным гофрированным воротником и короткие бархатные штанишки. В волосах у ребенка пестрели ленточки. Эдди едва поборол внезапное – сумасшедшее – желание сделать «козу»: «Идет коза рогатая за малыми ребятами. У-тю-тю».

– Идите сюда! – позвал их ребенок высоким писклявым голосом. В волосах у него запуталось несколько зеленых побегов. Он стряхнул их рассеянно левой рукой на бегу. – Они там приходуют Резвого! Пришел и его черед отправляться в страну барабанов. Пойдемте, иначе пропустите все веселье, да разразят его боги!

Сюзанну не меньше, чем Эдди, поразило неожиданное появление ребенка и его непонятный весьма внешний вид, но, когда тот подошел поближе, она обратила внимание на еще одну странность: почему-то он стряхивал зелень, застрявшую в увешенных ленточками волосах, только одной рукой. Правую руку ребенок все время держал за спиной.

«Какой же он маленький и неуклюжий!» – сказала себе Сюзанна, а потом в сознании ее как будто включилась магнитофонная запись и зазвучали слова Роланда, сказанные на краю моста, когда они перебрались на ту – эту – сторону: «Я знал, что нечто подобное может произойти… если бы мы его раньше заметили, этого гада, пока находились вне радиуса действия его взрывающегося яйца… вот и правда, везет как утопленникам!»

Она нацелила Роландов револьвер на ребенка, который, спрыгнув с тротуара, бежал прямо на них.

– Стоять! – закричала она. – Стоять на месте, кому говорю!

– Сьюз, ты что? – изумился Эдди.

Сюзанна как будто его не услышала. В некотором – и очень реальном – смысле Сюзанна Дин вообще перестала существовать: теперь в коляске сидела Детта Уокер с горящими лихорадочной подозрительностью глазами.

– Стоять, или я стреляю!

Видимо, маленький лорд Фонтлерой был глухим, потому что предупредительный окрик Сюзанны не возымел на него никакого воздействия.

– Скорее! – вопил он, ликуя. – Иначе пропустите все веселье! Резвый сейчас…

Он начал медленно доставать правую руку из-за спины. Только теперь до Эдди дошло, что никакой это не ребенок, а уродливый карлик, распрощавшийся с детством давным-давно. А выражение его лица, которое Эдди принял поначалу за детскую радость, на самом деле являло собой жуткую маску ярости с ненавистью пополам. Щеки его и лоб покрывали гноящиеся белесые язвы, которые Роланд называл «блядскими цветками».

Сюзанна так и не успела увидеть его лицо. Все внимание ее сосредоточилось на правой руке уродца с зажатым в ней мутно зеленым шаром. Она увидела все, что нужно. Большего не потребовалось. Прогремел выстрел. Карлика отшвырнуло назад. Он грохнулся на тротуар. Из его крошечной глотки вырвался пронзительный крик – вопль боли и ярости. Граната выпала из обмякшей руки и покатилась обратно в ту самую арку, из которой минуту назад появился «гном».

Детта исчезла, как сон. Сюзанна с ужасом и отвращением перевела изумленный взгляд с дымящегося револьвера на распростертую на тротуаре крошечную фигурку.

– О Господи! Я застрелила его! Эдди, я его застрелила!

– Смерть… седым!

Маленький лорд Фонтлерой попытался выкрикнуть эти слова вызывающим, дерзким тоном, но захлебнулся в потоке крови, хлынувшей у него изо рта и залившей немногие более-менее чистые места на его белой когда-то рубашке. Откуда-то изнутри, наверное, из внутреннего двора мраморного строения, заросшего дикой лозой, раздался приглушенный грохот взрыва, и косматый ковер буйной зелени колыхнулся, надувшись, как флаг на ветру. Из арок пахнуло дымом – удушающим, едким. Эдди бросился на Сюзанну, прикрывая ее своим телом. Град цементных осколков – к счастью, небольших – обрушился ему на спину и на затылок. Слева что-то зачавкало, влажно и неприятно. Он слегка приоткрыл глаза и, взглянув в том направлении, увидел голову маленького Фонлероя, которая покатилась в канаву и остановилась там. Глаза карлика были открыты, рот так и застыл искривленным в предсмертном оскале.

Теперь до них донеслись новые голоса: кто-то вопил, кто-то визжал, кто-то рычал от ярости. Эдди резко отскочил от коляски Сюзанны – коляска качнулась, встала на одно колесо, но все-таки, к счастью, не перевернулась – и глянул в сторону арки, откуда появился карлик. Оттуда уже выбегали люди: кто-то из-за угла, кто-то – из сводчатых арок, заросших лозой. Разношерстная толпа, человек двадцать. Мужчины и женщины, материализовавшиеся из дыма после взрыва гранаты, словно какие-то злые духи. Почти у всех головы были повязаны голубыми платками, и все держали в руках оружие: весьма жалкий и разномастный набор проржавелых мечей, явно тупых ножей и потрескавшихся дубинок. Один из мужчин воинственно размахивал молотком. Млады, – подумал Эдди. Мы прервали их висельную вечеринку, и они, видимо, очень расстроились.

Увидев Сюзанну, сидящую в кресле-каталке, и Эдди, который стоял теперь у коляски, опустившись на одно колено, толпа разразилась истошными воплями: «Смерть седым! Убить их обоих! Они замочили Блескучего, разрази их Господь!» Мужчина, выбившийся чуть вперед, – одетый в какую-то юбку на манер шотландского килта, – размахивал абордажной саблей. Он крутанул ее над головой (и едва при этом не снес башку толстой тетке, стоявшей рядом, которая вовремя пригнулась) и бросился к Эдди с Сюзанной. Толпа с радостными воплями ломанулась за ним.

Тишину пасмурного ветреного дня расколол грохот выстрела, и верхнюю часть головы ретивого млада, одетого в юбку-килт, снесло напрочь. Землистое лицо толстой тетки, которой «шотландец» едва не снес голову саблей, вдруг «расцвело» алым пунктиром, и она издала испуганный сдавленный возглас. Остальные на полном ходу проскочили мимо с распахнутыми, ничего не видящими глазами, вопя с исступлении и не замечая ни воплей толстухи, ни трупа.

– Эдди! – закричала Сюзанна и выстрелила еще раз. Мужчина в шапочке, отделанной шелком, и сапогах до колен рухнул на мостовую.

Эдди потянулся за «Рюгером», и на какой-то кошмарный миг ему показалось, что он потерял пистолет. Рукоятка его – и такое случается тоже! – завалилась за ремень штанов. Он сунул руку за пояс и дернулл изо всех сил. Гребаная штуковина застряла. Мушка на конце ствола зацепилась за трусы.

Сюзанна выстрелила три раза подряд. Все три пули попали в цель, но это не остановило