имеет Новый Завет. На его столе была небольшая табличка из тикового дерева, где золотыми буквами было выдавлено: «Христос – мой спаситель». На стене висел вышитый руками его жены лозунг: «Грядет пришествие Его». При виде этой сентенции у большинства из нас пробегал мороз по коже. Мы чувствовали себя так, будто пришествие уже началось, и не будет нам спасения, и возопим мы к небесам, и будем искать смерти, но не. найдем ее. У мистера Нортона на каждый случай имелась цитата из Библии, и если вы когда- нибудь встретите человека, похожего на него, мой вам совет: обходите его десятой дорогой.

Насколько я знаю, захоронения в лесу, случавшиеся при Греде Стэмосе, прекратились. И вряд ли кому- нибудь ломали кости и выбивали глаза. Но это не значит, что Нортон трогательно заботился о благополучии вверенных ему людей. Карцер был все также популярен, и люди теряли зубы не под ударами охранников, а от частого пребывания в одиночке на хлебе и воде. Это стали называть «диетой Нортона».

Этот человек был самым грязным ханжой, которого я когда-либо видел в правящей верхушке. Мошенничество, о котором я рассказывал раньше, продолжало процветать, и Сэм Нортон даже прибавил кое-что от себя. Энди был в курсе всех его дел, и поскольку к тому времени мы стали верными друзьями, о многом мне рассказывал. При этом на его лице появлялось чуть брезгливое выражение, как будто он описывал мне какое-то уродливое, отвратительное насекомое, все действия которого из-за его омерзительности скорее смешны, чем ужасны. Это был именно Нортон, кто придумал знаменитую программу «Путь к искуплению», о которой вы могли читать или слышать лет шестнадцать назад. Фото нашего коменданта было помещено даже в «Ньюсвик». В прессе программа освещалась, как образец истинной заботы о реабилитации заключенных и практическом использовании их труда. Она включала в себя использование заключенных в разных видах деятельности: обработка древесины, строительство дорог, овощехранилищ и прочего. Нортон назвал эту хреновину в своем характерном патетическом стиле «Путь к искуплению», и клубы «Ротейри» и «Кайванис» в Новой Англии приглашали его для выступлений, особенно после того, как фото Нортона было помещено в «Ньюсвик». Мы называли этот проект «Большая дорога», но что-то я не слышал, чтобы кого-нибудь из заключенных приглашали высказать свое мнение в клубе или газете. Нортон был тут и там, успевал поприсутствовать на строительстве автомагистралей и рытье канав со своими возвышенными речами и почетным значком баптиста. Есть сотни путей осуществлять все эти проекты – кадры, материалы, подбор всего необходимого… однако, Нортон оказался хитрее. И все строительные организации округа смертельно боялись его программы, потому что труд заключенных – рабский труд, и вы не станете этого отрицать. Итак, Сэм Нортон каждый день за время своего шестнадцатилетнего правления, получал изрядное количество заказов, просто заваливающих его стол с золотой табличкой «Христос мой спаситель». А потом он был волен ответить заказчику, что все его работники проходят «путь к искуплению» где-то в другом месте. Для меня всегда оставалось чудом, почему Нортона не нашли однажды утром в канаве с дюжиной пуль в голове.

В любом случае, права старая песенка, в которой говорится: «Боже, как крутятся деньги». Мистер Нортон, похоже, разделяет точку зрения старых пуритан, что лучший способ проверить, является ли человек избранником божьим – заглянуть в его банковский счет.

Энди Дюфресн был правой рукой коменданта, его молчаливым помощником. Библиотека много значила для Энди, Нортон знал это и умело использовал. Энди говорил, что один из любимых афоризмов Нортона: «Рука руку моет». Итак, Энди давал ценные советы и вносил деловые предложения. Я не могу с уверенностью заявлять, что он продумал программу «Путь к искуплению», но уверен, что он сводил все счета, связанные с этой грязной махинацией и… сукин сын! Библиотека получила новый выпуск пособий по авторемонту, новое издание энциклопедии Гройлера… и, конечно, новый Гарднер и Луи Амур.

И я убежден, что то, что произошло, должно было произойти, потому что Нортон не хотел лишаться своей правой руки. Скажем больше: он боялся, что Энди слишком многое может рассказать о его делишках, если покинет Шенк.

Я узнавал эту историю на протяжении семи лет, немного здесь, немного там, кое-что от самого Энди, но далеко не. все. Он не любил говорить об этом периоде своей жизни, и я его в этом не виню. Я собирал эту историю по частям из дюжины разных источников. Заключенные, как я уже отмечал, не более чем рабы. Возможно, поэтому им присуща рабская манера любопытствовать и пронюхивать все. Теперь я излагаю вам все последовательно, сначала до конца. И возможно, вы поймете, отчего человек провел около десяти месяцев в жуткой депрессии. Я думаю, он не знал всей правды до 1963 года, пятнадцать лет после того, как он попал в эту забытую богом дыру. Я думаю, он не знал, как скверно это может оказаться.

Томми Вильямс поступил в Шоушенк в ноябре 1962 год. Томми считал себя уроженцем Массачусетса, но за свою двадцатисемилетнюю жизнь вдоволь попутешествовал по всей Новой Англии. Он был профессиональным вором. Томми был женат, и жена навещала его каждую неделю. Она вбила себе в голову, что Томми будет лучше -а уж ей и трехлетнему сынишке и подавно – если он получит аттестат. Она уговорили мужа, и Томми Вильяме начал регулярно посещать библиотеку.

Для Энди все это было рутинным занятием. Он видел, как Томми набирал изрядное количество тестов высшей школы. Он хотел освежить в памяти предметы, которые когда-то проходил – таковых было немного – а затем пройти тесты. Он также получил по почте большое количество курсов по предметам, которые он провалил или просто пропустил без внимания в школе.

Томми явно не был хорошим учеником, и я не знаю, получил ли он свидетельства об окончании высшей школы, да это и не важно для моего рассказа. Важно, что он очень привязался к Энди, как большинство людей, которые сколько-либо долго с ним общались.

Пару раз он спрашивал Энди: «Что такой продувной парень, как ты, забыл в тюряге?» – вопрос, который звучит как грубый эквивалент светской любезности: «Что такая милая девушка, как Вы, делает в таком месте, как здесь?». Но Энди ничего не отвечал, только улыбался и переводил разговор на другую тему. Естественно, Томми стал спрашивать окружающих, и когда он получил ответ, он был шокирован до глубины души.

Человек, который рассказал ему, почему Энди в тюрьме, был его партнером на гладильной машине в прачечной. Мы называли эту машину мясорубкой, и вы можете себе представить, что случилось бы с человеком, работающем на ней, если бы он ослабил свою бдительность. Партнером Томми был Чарли Лафроб, который отбывал свои двенадцать лет за убийство. Он с наслаждением принялся пересказывать все подробности истории Дюфресна; замечательным развлечением для нас, старых обитателей тюрьмы, было введение новичков в курс всех наших дел. Чарли дошел уже до того места, как присяжные, придя с обеда, объявили Энди виновным, как вдруг послышался неожиданный свист, и мясорубка остановилась. В тот день машина обрабатывала свежевыстиранные сорочки для приюта Элиот. Они выскакивали из машины сухими и выглаженными со скоростью штука в секунду. Томми и Чарли должны были подхватывать их и складывать в тележку, выстеленную чистой бумагой.

Но Томми Вильяме продолжал стоять, открыв рот и тупо уставившись на Чарли. Он был завален грудой рубашек, которые падали на липкий грязный пол прачечной.

A тот день за прачечной присматривал Хомер Джесуб, и он уже спешил к машине, громко ругаясь на ходу. Томми даже не повернулся к нему. Он спросил Чарли, будто старина Хомер, который проломил за свою жизнь больше черепов, чем он мог сосчитать, и вовсе отсутствовал.

– Как ты сказал, как звали того инструктора из гольфклуба?