Любила смотреть телевизор, охотиться за курсором на мониторе компьютера, спать на батарее и падать, пугая железным грохотом соседей снизу и сверху.
Теперь её нет (отказали почки), а семья тоскует, каждый раз подвигая Баськин стул с мягкой подушечкой к обеденному столу или по инерции насыпая сухой корм в пустую миску.
Пока она была жива, очень удобно было записывать её мысли, отражавшиеся в больших голубых глазах.
Прочтите, возможно – эти мысли будут полезны не только животным.
Крупные насекомые, покрытые белой пушистой шерстью, клубятся в воздухе.
Кажется, они занимают все обозримое пространство, каждый кубический сантиметр.
Легкие и послушные ветру, они перемешиваются, закручиваются в воронки, прибиваются к земле, взлетают высоко в небо, но все новые и новые полчища тварей заполняют освободившийся объем...
Кажется: высунь нос наружу – и они облепят глаза, забьются в нос, в глотку.
О, Ужас!
Несколько особей залетело в приоткрытую створку окна.
От страха дергается хвост.
Борюсь с искушением сбежать, забиться в кладовку или под кровать, или еще куда-нибудь подальше.
Но любопытство сильнее меня. Оно заставляет тянуть нос к опасному комку меха...
Что за неожиданность?!
Пушистые «насекомые» оказались обычным пухом с какого-то растения!
Однако как коварна и жестока неизвестность, и как полезно естествоиспытание!
Сегодня, прогуливаясь после завтрака по коридору, заметила за собой слежку.
Очень разволновалась, но решила не пороть горячку и не подавать виду.
Медленно зашла за кресло и резко обернулась.
ОН был здесь.
Мелькнув таинственной тенью, дал понять, что теперь всегда будет рядом.
Сердце моё дергалось где-то в животе, истекая страхом и радостью.
Страхом – потому, что природа этой сущности мне была неизвестна.
Вдруг это – коварный враг, несущий смерть?
Радостью – потому, что я – оптимистка, и душа моя все новое предпочитает встречать с надеждой на лучшее.
Быть может, грядут иные времена?
Иная жизнь?
И я стану лучше, умней, красивей и счастливее в той, иной данности?
Однако вечером все вопросы исчезли, умерли, как тараканы на кухне у чистоплотной хозяйки.
«Сущность» оказалась моим собственным хвостом, который был изловлен, укушен и воспринят как составная часть организма, от которой ничего нового ждать не стоит.
А глупые надежды остались, упрямо свив гнездо в разочарованном сердце.
Сегодня долго сидела перед миской с остатками корма, пытаясь напомнить кому следует, что пора подсыпать «свежачка».
В ответ – никакого действия.
И вдруг судьба взяла да и подарила мне возможность летать!
Я расправила крылья и поднялась в воздух, жужжа и захлёбываясь восторгом.
С удовольствием развила скорость, покружилась под потолком, молнией метнулась от стены до стены, и... со всего размаху врезалась носом в стекло.
Что и говорить, удар был силён.
Нос расплющился, и я начала умирать от удушья, дёргаясь и трепеща крыльями.
Проснулась, лежа носом в миске.
Распухший от моих слюней корм, стал причиной неприятностей.
Виноватая хозяйка мигом исправилась, подсыпав пищи.
А я сделала вывод об опасности демонстраций.
К этим мерам следует прибегать только в крайних случаях, когда риск необходим и оправдан.
Ковырнув лапой трухлявую доску, вижу розовых, судорожно дышащих червячков.
Наклоняюсь, принюхиваюсь... Лапки, малюсенькие хвостики, животики, все мельтешит, дергается...
Новорожденные мышата, умирая, хотят жить.
А нежно-бежевая полёвка-мама мечется, то и дело выскакивая из-под камня, пытаясь бежать к ним, своим детям, и опять прячась. Глазки её полны ужаса, но она снова и снова появляется, потому, что умирают дети.
Я ухожу, похлопывая себя хвостом по бокам. Жаль малышей!
Вернусь чуть позже, чтобы съесть их, когда вырастут.
Запускаю коготки и тяну... С треском, с оттяжечкой...
Материя возмущенно сопротивляется, но все равно в конце концов обескуражено обрастает петельками. Я – старательная и аккуратная. Петельки получаются ровненькие, рядочками. Один рядочек – из длинных петелек, а следующий – из коротких.
Угол дивана от этого приобретает восторженно – лохматый вид.
Ай, да я! Вот, только одного не могу понять: почему хозяйка орет и бьёт меня тапком?
Гадкая. Придется наказать её, написав в туфли, потому что Искусство требует жертв!
Сегодня наконец удалось навести порядок в туалете.
Я – ловкая и спортивная, легко подтянулась и достала краешек туалетной бумаги, висящей на какой-то штуке.
Штука прикручена к стене. (Могли бы и пониже прикрутить, но – это же люди! Что с них спросишь?)
Так вот. Легко достала. И легко раскрутила.
Еще проще оказалось всю массу переместить в свой лоток. Потому что грязь уже порядком надоела. Потом долго любовалась на труды своих лап.
Чудо, а не лоток получился: гора воздушной, белоснежной, мягкой бумаги и никакого запаха!
Потрясенная эстетикой и собственным талантом, долго сидела около лапотворного шедевра, раздумывая о том, что все гениальное – просто. Разумеется, для этого необходима сущность – носитель этого простого.
Потом с удовольствием спала на хозяйской койке, не обращая никакого внимания на истерические
