истекает кровью, а вокруг разразился необычайно жаркий спор на тему, должны ли они обеспечить медицинской поддержкой в больнице это никчемное создание. Потому что каждая женщина, которая делает аборт, недостойна сочувствия, а ресурсы службы национального здравоохранения лучше потратить на обучение врачей для частного сектора. Гарри видел, как в углу комнаты плавает эмбрион, ожидая какой-то церемонии. Он смотрел на частично сформировавшиеся черты лица и думал, во что бы все это могло превратиться, весь этот потенциал, и вокруг появились новые призраки, у одного был резкий акцент, он начал объяснять, что эта малолетняя мать сделает обалденную карьеру в рекламе и вообще не была готова к ребенку… пока… пройдет еще несколько лет, и тогда у нее появится семья и няня… тогда она станет нормальной и готовой… будет диктовать свои условия, спасибо большое, дорогая… и эмбрион сказал, что это понятно, но Гарри знал, что ничего не понятно, вообще на самом деле ничего не понятно, только что умерший плод, детка, ребенок снова одинок, смотрит, как всплывают, сотрясаясь его кровь и внутренности, их сливают в банку и передают педофилу, и тот отдает взамен толстый коричневый конверт, заплатив за предоставленный шанс превратить свои фантазии в реальность.
Казалось, это длилось часами, и Гарри понял, что прошли лишь считанные секунды, и вот девчонка покинула свое тело, и машина, стоявшая рядом с кроватью, показала, что сердцебиение остановилось. Он увидел дух девчонки с младенцем, но это вовсе не было счастливой развязкой, потому что он проснулся и понял, что это сон, какой-то эмоциональный шантаж, ебаная груда дерьмища, ебучий кошмар, и он заставил себя забыть обо всем этом. Ничего в этом не было примечательного. Ебаное шоу ужасов. Последняя картинка из сна: хирурги и зрители, удаляющиеся через выход, освещенный неоновыми лампами, а медсестрам позволили оплакать мертвых и убрать оставшийся после шоу бардак. Он смотрел, как политики и благочестивые граждане исчезали в аллее, вдоль которой выстроились абортисты частного сектора, они подбадривали толпу криками, и орали, и хлопали по спине своих приятелей-бизнесменов, аплодируя в поддержку того, что с кустарным производством наконец покончено бесповоротно, и теперь, будучи в продолжительном состоянии ментальной осады, клиенты пойдут прямо в их раскрытые объятия. Свобода выбора. Вот он, самый главный вопрос.
Гарри уселся в постели, его тошнило. Солнце залило комнату, но ему все равно было плохо. он хотел стереть этот сон из памяти, впрочем, на этот раз образы сна так и не меркли. Он отправился в ванную и уселся на унитаз. Ничего не случилось.
– Прошлой ночью мне приснился ребенок, которого абортируют, – отважился сказать Гарри. – Совсем не прикольно. Это был самый ужасный сон в моей жизни.
По крайней мере, со времен моего детства. Уилл прав, если подумать. Именно для этого изначально и был придуман секс – чтобы заводить младенцев. Это не просто случайное совпадение, правда? Вот для этого нужна нравственность и все такое. Думаю, будь мы религиозны и живи мы в старые времена, то тогда это почти так же, как если играть в господа Бога. Это созидание, простое и безгрешное.
– Больше похоже на создание хаоса, – сказал Картер. – Забудь это все. Это весело. Ни больше, ни меньше. Вставляешь, делаешь свое дело, разбрызгиваешь семечко, отмечаешь свои несколько очков, ну и все, конец истории. Надо быть полным болваном, чтобы в наши дни вляпаться с телкой в подобное дело.
– Гарри понимает, что я хотел сказать, – сказал Уилл. – Никто не собирается планировать детей, или, по крайней мере, народ в основном не задумывается об этом серьезно. Но потом это нечто, чем бы то ни было, которое создало мужчин и женщин, логически понимает, что человеческая раса не будет продолжать существование, и потому от секса мы еще и можем до кучи получать удовольствие. Оргазмы и все такое. И ты забываешь про реальность, и вот у тебя ребенок, орет, какается и уписывает все вокруг, а ты всего лишь хотел перепихнуться. Ну и вот, дело закончилось тем, что тебе удалось посеять свое семя.
– Ты прям как садовник, – сказал Балти.
– Но только зачем вообще насчет этого париться? – сказал Картер. – Та девица, Шеррн, с которой я встречался, сделала аборт, и это было, блядь, прекрасно. Это просто комок крови и вен – до рождения. Это не имеет значения, ведь так? Если бы она не избавилась от этой штуки, то мне бы по-прежнему приходилось встречаться с ней, видеться и платить алименты. Она тоже не хотела ребенка, так что все счастливы. Эта штука – она не живая, правда.
– А ты никогда не задумываешься, что бы было, если бы тот ребенок появился на свет? – спросил Уилл. – Не задумывался, кто бы это был, мальчик или девочка, каким бы он был ребенком?
– Нет. А зачем? Что сделано, то сделано. Конец истории. Кстати, твоя очередь проставляться. Осталось полчаса до закрытия, так что иди, пошевеливайся. Я устал ото всего этого разговора. Если бы я хотел послушать эту ебаную лекцию, я бы остался дома и позырил бы телек. Послушал бы этих религиозных ебанатов.
Уилл отправился к бару и сделал заказ. Эйлин обслужила его, признавшись, что счастлива, что уезжает за глотком свежего воздуха и солнца. Сейчас в Лондоне жарко, здесь воняет, как в подземном гараже, такая плохая экология. Не может дождаться, когда же расстелет на песке полотенце и расслабится. Хотел бы Уилл с ней поехать. Есть здравый смысл в словах Картера. Не стоило переживать обо всем этом, но Уилл не мог прекратить об этом думать, это было в его природе. Он смотрел, как плывет вдоль бара задница Эйлин, а когда она обернулась, заметил формы ее груди. Спасения не было. Идешь на поводу у собственных гормонов. Химическая войнушка.
Он в первый раз серьезно поругался с Карен, и это даже не было похоже на нормальную ссору. В самом деле не было. Она сказала свое веское слово и ушла. Теперь она представлялась ему совсем в другом свете, но он надеялся, что только из-за выпитого все кажется хуже, чем есть на самом деле. Может быть, завтра утром он проснется, и все встанет на свои места. Может, все это окажется кошмарным сном.
Он смотрел на Слотера, который приютился в конце бара, сидел на высоком барном стуле и раскачивался, разговаривая с Дениз. Парень был явно в воодушевлении, гладил ее по руке. Уилл знал, этот чувак – несносен, но за внешней маской прячется всего лишь большой ребенок. Все они – такие. Они начинают свою жизнь, будучи какой-то клеткой, и от чего люди становятся такими, как Слотер? Хорошая женщина сумеет сделать так, чтобы такой вот парень вернулся к своим истокам. Может, в глубине души они все хотят именно этого. Даже Картер. Просто оттого, что женщины, с которыми они обычно знакомятся, ведут себя так, как будто парни все время только тем и заняты, что присовывают. Может, он был неправ, что как размазня повел себя с Карен. Интересно, думал он, прав ли окажется Картер, все время приходится заставлять себя избегать соблазнов, и за это тебя уважают, но если мужчины требуют чего-то от женщины, то, значит, они думают одинаково. Картер их расколол. Он самый счастливый из них из всех. И о Уилл был тем, кем был. Он не мог притворяться кем-то другим, как бы сильно ни хотел этого.
– Уилл, ты помнишь ту игру против Лестера, ты тогда, несколько лет назад, поехал с нами? – спросил Балти, когда его приятель со второго захода наконец принес всю выпивку. – Ну да, тот парень, который приехал с нами на поезде, с которым ты все говорил о музыке, Гари, я тут видел его на днях, он про тебя спрашивал. Спрашивал, не общаюсь ли я с тем брентфордским коллекционером пластинок. Он теперь ди- джей, хотел поговорить на тему занять у тебя кое-какие винилы. У него теплое местечко в Вест Энде.
– Да, там водятся деньжатки, – сказал Гарри. – Если снабжать ребятишек чем надо. Куча старых парней теперь занимается этим. Нам надо вступать в дело, а то Вест Энд засеют без нас, а Смай л ер со своим мобом начал подминать под себя «Блюз» и до кучи еще несколько мест в округе. Опять же, если заниматься экстази, то это класс А, и рано или поздно все накроется медным тазом. Всегда так и случается. Мы же не настоящие торговцы наркотой, а? Больше мы похожи на пьяниц.
На следующий день Балти предстояло интервью, более легальная работа, нежели торговля экстази, но до тех пор, пока не будет известен результат, Балти хранил молчание. Нормальная, в общем, работа, Манго вот начинал с должности страхового агента. Может, это окажется не так и сложно: брать пример у более успешных и уговаривать народ поделиться своими тяжело заработанными пенни. Деньги – вообще хорошая штука. Манго сегодня был единственным отсутствующим членом Секс-Дивизиона, с тех пор, как вернулся его брат, он словно переродился. Как будто он снова превратился в того забытого веселого мальчишку, которого они все помнили, и все ждали, когда же он появится, чтобы задать кучу вопросов.
– Дай мне его телефон, и я ему позвоню, – сказал Уилл. – Хорошо бы снова увидеть Пита, пусть Манго наконец вытаскивает его на люди, проиграем пару пластинок. Он был хороший парень. Представьте себе. Ферма в Норфолке. Впрочем, очень странно, что он не объявился раньше. Кстати, Манго говорил, что парень долго болел.
