знала, что ты можешь быть такой решительной!
Одернув платье, Арабелла направилась к лестнице, попросив Генриетту подняться вместе с ней наверх. Она посоветовала старшей сестре до конца дня не показываться Хантспилу на глаза.
– О, с радостью, дорогая! – рассмеялась Генриетта. – Похоже, я не отношусь к числу его любимиц!
Бросив на нее пристальный взгляд, Арабелла едва заметно улыбнулась. Когда они остановились у лестницы, Арабелла наклонилась к сестре и прошептала:
– Спасибо, Генри! До сегодняшнего утра я с ужасом думала, что мне всю жизнь придется терпеть его самодурство. Но благодаря твоей стойкости я поняла: за то, что мне дорого, надо бороться! Я больше его не боюсь!
– Но ради семьи ты поставила на карту свое будущее! – воскликнула Генриетта. – Представляешь, что было бы, не останови он тебя в последний момент?
Арабелла задумалась на мгновение, потом покачала головой.
– Я знала, что он за мной побежит. Видишь ли, он любит порисоваться, но при этом ужасно боится публичных скандалов. Отказ невесты в день свадьбы – что может быть позорнее? – Она снова задумалась, потом продолжала: – Я боялась его гнева больше всего на свете, но теперь, – она улыбнулась и потянула Генриетту за собой вверх по лестнице, – теперь я отлично знаю, как добиться своего. Ведь Хантспил, по сути, просто большой ребенок, испорченный плохим воспитанием, верно?
– Абсолютно! – согласилась Генриетта. – А хочешь знать, что я думаю о тебе?
Арабелла удивленно подняла брови.
– Я думаю, ты очень добрая, но скрываешь это даже от самой себя! – Румянец, мгновенно заливший щеки сестры, убедительнее всяких слов доказывал, что Генриетта права. Когда они поднялись наверх, к остальным сестрам, Генриетта, не жалея красок, расписала триумф Арабеллы. И бедная девушка, уверенная, что близкие в лучшем случае лишь ценят ее за хладнокровие и благоразумие, вновь сполна насладилась их восхищением и любовью.
21
– Господи, как я счастлива! – воскликнула миссис Литон, падая в обитое желтым дамастом кресло возле кровати. В одной руке у нее был банковский чек, в другой – письмо от лорда Эннерсли, который выражал надежду видеть ее с четырьмя незамужними дочерьми в своем лондонском доме, где они, если пожелают, могут гостить до конца светского сезона, то есть до июля, когда в Лондоне находится королевская семья и высший свет.
– Невероятное везение: два месяца в Лондоне и три тысячи фунтов ренты! О, мои дорогие девочки, мы спасены! По словам Эннерсли, нас приглашает его сестра Августа, которую я никогда не видела, но я уверена – это все он, Чарльз! Ах, он само великодушие и благородство! – просияв, миссис Литон прижала письмо к груди и глубоко вздохнула.
Как всегда, чрезмерно восторженная, она уверилась, что Эннерсли пригласил их исключительно по доброте душевной, Генриетта же подозревала, что им руководили не только бескорыстие и доброта. Как бы там ни было, от ее внимания не укрылось, что миссис Литон не осталась равнодушной к зрелому обаянию виконта. К чему это приведет, можно было только гадать.
В тот же день после полудня состоялось бракосочетание Арабеллы и Хантспила. После краткой церемонии, на которой присутствовали только самые близкие, и положенных по такому случаю объятий и слез, молодые вышли из приходской церкви, и средняя дочь миссис Литон, спрятав свои аккуратные косички под скромную шляпку, уселась в лаковую коляску мужа, чтобы отправиться навстречу судьбе. Форейтор щелкнул кнутом, и, прежде чем дамы семейства Литон успели промокнуть глаза и убрать платочки в ридикюли, мистер и миссис Руперт Хантспил скрылись из виду.
Через пять дней, в среду, миссис Литон с четырьмя дочерьми переступила порог дома виконта Эннерсли на Гросвенор-сквер, в центре Лондона, и предстала перед Августой Джейн Брэндиш – прекрасно одетой высокой женщиной неопределенного возраста, с гладкой молодой кожей, странно контрастировавшей с седыми волосами, и голубыми, как у сестры, леди Рамсден, глазами, но не колючими, а лучившимися добротой. Голос у хозяйки был приятный, и держалась она, к удовольствию Генриетты, без снобизма, с располагающей простотой. Виконтесса Брэндиш встретила всех их с таким искренним дружелюбием, что они сразу почувствовали себя как дома.
– Я уже давно хотела пригласить кого-нибудь на сезон, – воскликнула она, обводя приветливым взглядом приехавших дам. – Вы – самая очаровательная семья из всех, какие я знаю! Чарльз поступил правильно, направив вас ко мне. А это, должно быть, Энджел? – спросила она, задержав взгляд на Красавице. – Милочка, перед вашей красотой не устоит никто! Впрочем, вы все прелестны, юные леди! Уверена, через неделю-другую у вас появится столько поклонников, что на Гросвенор-сквер яблоку негде будет упасть! – любезно кивнула она трем старшим дочерям миссис Литон.
– Терпеть не могу поклонников! – вскричала Бетси.
– Это естественно в твоем возрасте, – согласилась Августа. – Когда мне было двенадцать, я тоже не хотела иметь поклонников. Правду сказать, время шло, а мое отношение к ним почему-то так и не изменилось.
– Мое тоже не изменится! – пылко воскликнула девочка. – Я, когда вырасту, поеду в Ливан и Грецию на раскопки древних руин!
– Очень благородная мечта, дитя мое! Пусть она исполнится, как и другие твои желания! – ласково ответила виконтесса и обратилась к матери семейства: – Надеюсь, вы меня простите, миссис Литон…
– О, прошу вас, просто Лавиния! Так называет меня Чарльз, вдобавок вы открыли перед нами двери своего дома – нам нет смысла чиниться!
– Прелестное имя! Видите ли, я сказала друзьям, что вы моя старая знакомая, которую стечение обстоятельств вновь привело ко мне в Лондон через пятнадцать лет разлуки. Надеюсь, вы не сочтете это слишком смелым с моей стороны.
– Нисколько! Наверное, наш внезапный приезд показался вашим друзьям весьма странным! – воскликнула миссис Литон, озабоченно нахмурившись.
Августа взяла ее под руку и повела к лестнице.
– Конечно, и лучше будет, если они сразу удовлетворят свое любопытство, иначе в ближайшие несколько недель, когда вы с дочерьми будете выходить в свет, не оберешься пересудов. Давайте-ка устроимся поудобней в гостиной, и пусть каждая из нас поподробней расскажет о своей жизни, тогда никто не догадается, что сегодня мы увидели друг друга впервые!
Миссис Литон просияла – этими словами Августа завоевала ее сердечную дружбу.
Гостьи разместились наверху, в комнатах второго этажа, и уже со следующего дня зажили по принятому в высшем свете распорядку, который требовал, чтобы леди вставали никак не раньше одиннадцати утра. Едва поднявшись с постели, мать семейства заявила, что им надо «немножко пройтись по Бонд-стрит», знаменитой своими фешенебельными магазинами, особенно ювелирными. После пирожных с абрикосами, которые она обожала, миссис Литон больше всего на свете любила «немножко пройтись» по магазинам. Генриетта попыталась урезонить мать, но куда там, та не желала ничего слушать! При множестве неоспоримых достоинств Лавиния Литон была ужасной мотовкой. Глядя в ее загоревшиеся глаза, старшая дочь с тревогой думала, что так тяжело вытянутые у Хантспила три тысячи фунтов, в сущности, пустячная сумма для такой любительницы пускать деньги на ветер. Твердя, что Энджел, ввиду их планов удачно выдать ее замуж, нужно одеть по последней моде, да и остальным дочкам, включая Бетси, не мешало бы принарядиться, миссис Литон со всем своим выводком направилась в самый дорогой лондонский магазин и принялась покупать наряды с такой небывалой расточительностью, что поразила даже не блиставшую сообразительностью Красавицу.
– Мамочка, что ты делаешь! – воскликнула девушка. – Эти платья не стоят денег, которые за них просят! Лучше узнай у той леди, – Энджел кивнула на мадам Луизу, хозяйку магазина, хмуро прислушивавшуюся к их разговору, – нельзя ли получить карточки образцов, я по ним нашью себе сколько угодно платьев гораздо лучше этих! Ты же знаешь, даже Шарлотта с ее безупречным вкусом признает за мной талант к шитью! Мадам Луиза, сомнительного происхождения француженка, оскорбленно вздернула брови и подобралась, как рассерженная кошка, готовая к прыжку. Вспыхнув, миссис Литон поспешно одернула дочь и громко, беззаботным тоном попросила хозяйку как можно скорее отправить отобранные платья на Гросвенор-сквер, в дом лорда Эннерсли. Остальные покупатели посмотрели на нее с
