Мистер Паркер? — спросила она почти шепотом.

В какой-то момент, я хотел сказать нет. Но потом кивнул.

— Быстрее. Поторопитесь. Она уже отходит…

Это были именно те слова, которых я ждал, но все же это звучало ужасно, и я почувствовал как почва уходит из под ног.

Увидев это медсестра поспешила ко мне, шурша юбкой, с нескрываемой тревогой в глазах. На табличке, висевшей на ее груди, было написано: Анна Корриган.

— Нет, нет, я совсем не то хотела сказать… Ваша мать почти заснула. О боже, какая же я глупая. С ней все в порядке, мистер Паркер, я дала ей успокоительное, и она засыпает, вот что я имела в виду. Вам уже лучше? — Она взяла меня за руку.

— Да, — сказал я, не зная лучше ли мне или хуже. Перед глазами все двоилось, и в ушах стоял звон. Я вспомнил о том как мелькала дорога впереди нас, совсем как в дорога в черно-белом кино в отражении серебристой луны.

Анна Корриган впустила меня в палату и я увидел свою мать. Она всегда была крупной женщиной, и хотя больничная койка была узкой и маленькой, она словно терялась в ней. Ее волосы, местами чуть больше серые чем черные рассыпались по подушке. Ее руки лежали поверх простыни как руки ребенка, или скорее как руки куклы. Лицо было спокойное, но кожа была чуть желтого цвета. Глаза были закрыты, но когда сестра, позвала ее по имени, они чуть приоткрылись. Они были по прежнему глубокими и голубыми, самая молодая ее часть была жива. Казалось они смотрели сквозь меня, но через секунду приобрели прежнее знакомое мне выражение. Она улыбнулась, и попыталась поднять руки. Одна из них послушалась. Другая слегка дернулась, и снова вернулась на место.

— Ал, — прошептала она.

Когда я подошел к ней, слезы текли по щекам. Около стены стоял стул, но я его даже не заметил. Я обнял ее, встав на колени рядом с ее кроватью. От нее пахло теплом и чистотой. Я поцеловал ее в лоб, в щеку, в уголок ее рта. Она подняла свою руку и коснулась моей щеки.

— Не плачь, — шептала она. — Не нужно.

— Я приехал как только узнал, — сказал я. — Бетси МакКурди позвонила мне.

— Я сказала ей… в выходные, — сказала она. — Лучше бы ты приехал в выходные.

— Да черт с этим, — сказал я и прижался к ней еще теснее.

— Починил машину?

— Нет, — сказал я. — Добирался автостопом.

— О боже, — сказала она. Видимо каждое слово давалось ей с трудом, но ее речь была спокойной и осознанной. Она узнала меня, она знала кто она, где мы были и почему. Единственным плохим признаком, была ее слабая левая рука. Я почувствовал себя в безопасности. Вся эта история со Стаубом была лишь глупой шуткой… а может быть и не было никакого Стауба, все это была лишь игра моего воображения, может быть. Сейчас, стоя на коленях у ее кровати, обнимая ее, чувствуя запах ее духов, мысль, что это был лишь кошмарный сон казалась наиболее вероятной.

— Ал? У тебя кровь на воротнике. — Ее глаза закрылись, потом снова медленно открылись. Ее веки, должно быть, налились такой же тяжестью как и мои ступни, тогда, в коридоре.

— Это всего лишь шишка, мам.

— Хорошо. Ты должен… беречь себя. — Ее веки снова закрылись, приоткрывшись на этот раз медленно и неохотно.

— Мистер Паркер, я думаю, что на сегодня достаточно, — сказала медсестра откуда-то сзади меня. — У нее сегодня был очень трудный день.

— Я понимаю. — Я снова поцеловал ее в уголок рта. — Мама я ухожу, но приеду завтра.

— Не… езди на попутках… это опасно.

— Обещаю что не буду. Я поеду вместе с миссис МакКурди. Тебе надо поспать.

— Я только и делаю… что сплю, — сказала она. — Я была на работе, убирала посуду с мойки. Даже не помню как это произошло, упала, а очнулась уже… здесь. — Она посмотрела на меня. — Это был удар. Доктор говорит… все не так плохо.

— Ты в порядке, — сказал я. Я встал и взял ее руку в свою. Ее кожа была приятной, и мягкой как мокрый шелк. Натруженная рука, старого человека.

— Мне снилось, что мы были в парке в Нью-Хэмпшире, — сказала она. Я посмотрел на нее, почувствовав как холодок прошел по спине.

— Да?

— Ага. Стояли в очереди на этот аттракцион… который поднимается ввысь. Ты помнишь?

— Пуля, — сказал я. — Да мам, я помню.

— Ты испугался, а я накричала на тебя.

— Нет мам, ты…

Ее рука сжала мою, и я увидел как уголки ее рта сжались. Это нетерпеливое выражение всегда появлялось, когда, она знала что права.

— Да, — сказала она. — Я накричала на тебя и ударила. Сзади… по шее, ведь так?

— Да, мам, — сдался я. — Именно так.

— Я не должна была, — сказала она. — Было жарко, я очень устала, но все равно… я не должна была этого делать. Я хочу извиниться перед тобой.

Я снова почувствовал, как по щекам текут слезы. — Ничего мам. Это ведь было давно.

— Ты так и не прокатился, — прошептала она.

— Нет мам, — сказал я. — Я все же прокатился.

Она улыбнулась мне. Она выглядела, маленькой и слабой, совсем не похожей на ту злую, грузную женщину накричавшую на меня и давшую мне по шее, когда мы подошли к концу очереди. Быть может она заметила на себе чей-то взгляд, одного из тех кто тоже стоял в очереди — потому что я помню как она сказала- На что это ты уставился? — выводя меня из очереди, ведя под палящим солнцем держа за шкирку… но мне не было больно, она ударила меня совсем не сильно; и я был ей даже благодарен, за то что она увела меня от этой страшной громыхавшей высоченной конструкции, с кабинками на обоих концах, от этого вращающегося монстра.

— Мистер Паркер, вам действительно пора, — сказал сестра.

Я поднял руку мамы к губам и поцеловал ее.

— До завтра, — сказал я. — Я люблю тебя, мам.

— Я тоже люблю тебя. Алан… прости за все эти подзатыльники. Я не должна была этого делать.

Но она все же делала это. И я принимал это за должное. Это было нашим маленьким семейным секретом, что-то заложенное в генах.

— Увидимся завтра мам. Хорошо?

Она не ответила. Ее глаза снова закрылись, больше не открывшись. Ее грудь поднималась медленно и часто. Я отступил от кровати, не отводя от нее глаз.

Уже в коридоре я спросил медсестру, — С ней будет все в порядке? Правда?

— Нельзя сказать с уверенностью, Мистер Паркер. Она пациента доктора Нунализа. Он очень хороший специалист. Завтра, вы сможете сами поговорить с ним.

— А что вы думаете?

— Я думаю что с ней будет все нормально, — сказала сестра, ведя меня по коридору по направлению к лифту. — Она очень сильная женщина, и все обследования показали, что это был лишь легкий инсульт. — Она ненадолго замолчала. — Конечно ей придется кое-что изменить. Ее диету… стиль жизни…

— Вы имеете ввиду сигареты.

— О да. От этого тоже нужно отказаться. — Она говорила так, будто бы отказаться от этой привычки, для моей матери было также просто, как переставить вазу со стола в гостиной в холл. Я нажал кнопку, и двери лифта на котором я приехал, тут же открылись. В отсутствии посетителей, жизнь в Центральной больнице штата Мэн словно замирала.

— Спасибо за все, — сказал я.

— Не за что. Простите что напугала вас. Я действительно сказала глупость.

— Не за что, — произнес я, словно вторя ее словам. — Ничего страшного.