посетить Уильяма Найтона, у него репутация лучшего из этих докторов.
– Конечно, папа.
Задание успокоило Хелену, даже такое, как визит к доктору, принимающему роды. Отец сжал ее руку.
– А теперь я съем копченую рыбу, яйца-пашот и булочку.
Хелена поднялась и направилась к буфету, полагая, что трудный разговор окончен.
– Хелена, – проговорил отец.
Она обернулась, думая, что отец хочет попросить положить ему еще чего-нибудь.
– Я не знаю, куда ты ходила вчера под дождем, и не хочу этого знать, но, думаю, это больше не повторится.
Хелена чуть не выронила тарелку. Она прикусила губу и принялась накладывать отцу завтрак.
Отец вздохнул. У нее дрогнули колени, по ногам поползли мурашки, словно холодный ветер проник к ней под юбки.
– Наверное, я не должен этого говорить – узнай об этом твоя мать, мне бы не поздоровилось, – но после того как ты выйдешь замуж и родишь наследника, можешь искать удовольствия где угодно. Ты поняла, что я имею в виду?
Хелена все-таки уронила тарелку и молча стояла, глядя, как желток растекается по ее юбке.
– Я не хочу говорить об этом, – прошептала она. Хелена услышала, как отец пытается подняться из кресла.
– Мне нужно переодеться, пожалуйста, извини.
Она побежала вверх по лестнице к себе в комнату.
Грудь ее жгло от сознания, что в браке ее родителей нет любви и что скорее всего ей тоже уготовано нечто подобное.
Лидия смотрела на Виктора, думая, что ей, наверное, на роду написано слушать обвинения в отсутствии женственности. Но, во всяком случае, в его голосе не было ни ужаса, ни отвращения.
Виктор шумно выдохнул и хрипло сказал:
– Вам не стоит стоять перед лампой. Если вы, конечно, не собираетесь довести меня до безумия.
Лидия обернулась, взглянула на лампу, потом краем глаза – в высокое зеркало. Из-за стоявшей позади нее лампы контуры ее тела четко просвечивали сквозь ночную сорочку. Лидия всмотрелась в свое отражение, отмечая стройные женские формы. Вполне женственные, однако не пышные и не соблазнительные. Но не мужские. Она не помнила, чтобы уделяла слишком много внимания своему телу, пока не переоделась юношей. Ее высокий рост и отсутствие женского влияния всегда порождали у нее странное чувство, будто она не принадлежит к кругу женщин.
Хотя она не мужчина. Попытка притвориться Ленардом это весьма убедительно доказала.
Лидия попыталась сформулировать мысль, пока еще и самой ей казавшуюся туманной:
– Я не хочу быть просто мужчиной. Мои братья позанимали все посты в компании, и хотя я вполне способна разобраться в судоходстве, мне никогда не позволят принять участие в семейном деле. Я не могла зарабатывать сама, пока не переоделась мужчиной.
Виктор поднялся и встал позади нее, положив ладони на ее бедра.
– Так вы стали Ленардом, чтобы обрести независимость?
– Свободу. Уверенность в собственных силах. Это дало мне возможность стоять на собственных ногах. Послушать их, так, будучи женщиной, я не способна здраво мыслить. Мои братья и отец не доверяли… – Она осеклась, вспомнив, сколько огорчений приносило ей их равнодушие к ее мнению. – Они никогда меня не слушали.
Виктор встретился с ней взглядом в зеркале. Его пальцы крепче сжали ее бедра. Он терпеливо ждал.
Вдруг Лидия почувствовала, что выставила себя в глупом свете. Что он о ней подумал?
– Наверное, рано лишившись матери, я должным образом не осознала всех преимуществ принадлежности к женскому полу.
– А что ваш отец стал бы делать со своей судоходной компанией, если бы у него не было сыновей?
Лидия пожала плечами:
– Продал бы или попытался найти мне мужа, который бы всем управлял.
– М-м-м…
Что Виктор подумал? Ей хотелось броситься в другую комнату и забиться под одеяло. Но если она так поступит, он, наверное, решит, что она истеричка. Погладит ее по голове и скажет, что она глупышка и что нечего беспокоиться о таких вещах. Сердце гулко застучало у Лидии в груди, каждый удар отдавался болью.
– Я никогда не была женственной.
– Поверить не могу, что я мог принять вас за юношу. – Виктор слегка качнул ее бедра. – Пропорции тела совсем другие.
Лидия закрыла глаза и опустила голову.
– Это из-за моего роста. Таких высоких женщин больше нет.
