если как-нибудь направить собак к той самой рощице, где она рассталась с А-магиром? Старого лиса наверняка давно и след простыл, но, может, остатки кролика по-прежнему там. Это отвлечет собак, а она тем временем успеет скрыться в норе.
Лисица добежала до луга, где паслись коровы, и принялась петлять между равнодушно жующими животными, надеясь запутать следы. Но от ведущей гончей О-ха отделяло теперь не более дюжины ярдов. Пес, хотя тоже запыхался, без умолку выкрикивал:
— Я близко, близко, близко! Ты умрешь, умрешь, умрешь! Я Хваткий, самый быстрый из гончих! Догоню тебя в два счета, рыжая бестия! Прокушу горло, и брызнет лисья кровь! Кровь, кровь, кровь! Я Хваткий, Хваткий, Хваткий!
— Хваткий, Хваткий, Хваткий, — подхватили его крик другие собаки. — За ним, за ним, за ним! Вон она, вон она, вон она! Будет потеха! Кровь, кровь, кровь!
«Напрасно разоряетесь», — подумала лисица. Но ужас и отчаяние с каждой минутой все сильнее овладевали ею. И все же, преодолевая боль и слабость, она заставляла себя бежать. Нельзя сдаваться, нельзя терять надежду. Скольким лисам удавалось спастись в самый последний момент благодаря случаю!
Коровы, забеспокоившись, принялись медленно бродить туда-сюда по полю. Это немного задержало всадников, но не собак. О-ха казалось, что она уже ощущает их горячее дыхание. Добежав до рощицы, она бросилась в самую гущу зарослей, не обращая внимания на колючие шипы терновника, которые вцепились в ее мех. С трудом продравшись сквозь заросли, она оказалась на другом участке поля. На дальнем его краю раскинулся лагерь бродячих цыган. Лисица кинулась в самый центр, проскочив перед носом у шотландской овчарки, спящей возле костра. Собака мгновенно проснулась и хотела броситься в погоню, но тут на нее вихрем налетел неистовый Хваткий, и шотландская овчарка повалилась на землю вверх тормашками. Предводитель стаи гончих и ухом не повел — он не собирался церемониться ни с цыганами, ни с их зверьем.
Что до цыган, то они, высунувшись из своих обшарпанных фургонов, приветствовали лисицу одобрительными возгласами и даже пытались задержать собак. Но тут подоспели всадники. Они злобно залаяли, наскакивая на своих бродячих человечьих собратьев и размахивая хлыстами. Вспыхнуло несколько драк, однако Хваткого человечья свара не отвлекла — он по-прежнему был на хвосте у лисицы, и большинство собак следовало за своим вожаком.
О-ха добежала до опушки леса. Когда она оказалась под деревьями, до нее донесся знакомый голос:
— Живо сюда, на эту ветку. Я их отвлеку.
Это был А-хо. Ее муж.
Лисицу не понадобилось долго упрашивать. Она подскочила и, вцепившись в толстую ветку, прижалась к стволу дерева.
А в подлесок, оглушительно вопя, уже ворвался Хваткий. Но отважный лис немедля выскочил из своего укрытия и бросился в чащу, уводя за собой погоню.
— Не волнуйся! — крикнул он, обернувшись на бегу. — Я свеж, как маргаритка. Оставлю их с носом! Встретимся в норе.
«Беги же, беги!» — молила она, тяжело переводя дух и с трудом удерживаясь на ветке. Несколько собак заметались у подножия дерева, пожирая лисицу свирепыми взглядами. Но тут впереди раздался призывный крик Хваткого, охрипшего от ярости и напряжения. Псы послушно устремились за своим предводителем. Потом мимо пронеслись всадники, подбадривая отставших собак. Охотники и не заметили, что гонятся теперь за другой жертвой. Вскоре звуки охоты растаяли вдали. Только теперь О-ха отдала себе отчет в том, что произошло.
Сказать, что она тревожилась, означало не сказать ничего. Душу ее по-прежнему сжимал ужас, но теперь она боялась не за себя, а за А-хо. Конечно, приказав ей вскочить на ветку, он держался так, будто ему все нипочем и ему каждый день приходится уходить от своры рассвирепевших собак. Но ее не проведешь, она явственно почувствовала исходивший от него запах страха. И она не сомневалась — ему будет так же туго, как и ей. Но все же О-ха гнала прочь дурные предчувствия. Не таков А-хо, чтобы достаться собакам. Уж если кто и способен их провести, так это он, ее муж, умнейший среди лис. Ему знакомо каждое дерево, каждый кустик в округе, и он знает столько хитростей и уловок. Наверняка он придумает, как ускользнуть от этих недоумков — Хваткого и его шайки. Никакой испуг не помешает ему пустить в дело свою хитрость и изобретательность. Так успокаивала себя лисица, ожидая, пока усталость отпустит ее и она сможет вернуться в нору.
Немного отдохнув, она спрыгнула на землю и отправилась через чащу к вершине холма. О-ха принюхалась к запахам, что принес Завывай, — ни один из них не говорил об охоте, о близости собак и людей. Ни одного тревожного звука не донеслось до ее ушей. Похоже, кошмар кончился, с облегчением подумала лисица. А-хо сказал, что они встретятся в норе, и О-ха неспешно направилась через
На опушке Леса Трех Ветров ветер принес лисице предупреждение. Она замедлила шаг и насторожила уши. Вскоре до нее донесся тревожный звук, а мгновение спустя она различила его — лязганье металла по камням. Идти дальше было нельзя. Вокруг ее норы возились люди с лопатами. Они решили закопать нору, чтобы лишить лис спасительного убежища. О-ха сразу поняла это.
— Да наплевать, — тихонько пробормотала лисица. — Мы с А-хо другую выроем.
Тут она вспомнила, что сейчас, зимою, промерзлая земля тверда как камень.
— Или пустую найдем, еще лучше этой.
«Дом — это ерунда, — внушала себе лисица. — Глупо сокрушаться из-за дыры в земле. Конечно, зимой не так-то просто отыскать свободную нору, но вдвоем с А-хо мы обязательно что-нибудь придумаем».
О-ха вернулась назад, в высокие травы, и притаилась там, с безопасного расстояния наблюдая, как люди суетятся вокруг ее норы. Слабое зрение лисицы было ей плохим подспорьем, но слух и чутье помогали ей понять, что происходит.
Странно, что они возятся с норой так долго, подумала она. Похоже, они перелопатили всю землю вокруг — она ощутила запах сырой глины. Это было подозрительно, очень подозрительно. «Да ведь они не закапывают нору, а наоборот, раскапывают ее», — внезапно дошло до лисицы, и дрожь сотрясла ее тело. Лишь одно могло заставить людей взяться за такую хлопотливую работу: они знали, что там, в норе, скрывается лиса.
При мысли, что в норе А-хо, во рту у лисицы пересохло. Но разве мог он вернуться так быстро? Да, мог, призналась она себе. Внутри у нее засосало. «Пока не стоит отчаиваться, — твердила про себя О-ха. — Может, люди наткнулись на нору совершенно случайно, и им взбрело в голову, что там прячется лиса. Ведь всем известно, двуногие твари не отличаются сообразительностью и готовы гнуть спину, ни в чем толком не убедившись. Делать-то им нечего».
Вдруг звяканье металла о твердую землю стихло, на секунду воцарилась тишина. А потом довольный людской рев сотряс воздух. Забыв об осторожности, О-ха вскочила и увидела А-хо — его извлекли за хвост из разрушенного убежища. Лис, схваченный сильной рукой, беспомощно болтался в воздухе, тщетно пытаясь извернуться и вцепиться врагу в запястье. В ноздри О-ха хлынул резкий, пронзительный запах — запах ужаса.
А-хо! А-хо! Запах туманил ей мозг. Лисица металась в траве, зная, что ничем, ничем не может помешать мучителям. Правда, у нее мелькнула отчаянная мысль — броситься прямо на человека, который схватил ее мужа. Может, тогда А-хо удастся вырваться и спастись. Но лисья природа запрещала ей поступать так, ведь открытое нападение на людей не в повадках диких животных. Разумеется, загнанная в угол, лисица могла кинуться на человека, и все же инстинкт, заставлявший держаться от людей подальше, всегда сохранял над ней неодолимую власть. Оставалось одно — затаиться, припасть к земле и наблюдать, как убийцы терзают А-хо. Беспредельное отчаяние овладело ею. Наконец она почувствовала, что это зрелище выше ее сил, и собралась броситься наутек, чтобы, обезумев от горя, мчаться не разбирая пути. И вдруг душераздирающий вопль — она не узнала голоса А-хо, но догадалась, что это кричит он, — заставил
