снег, вроде нашего А-сака, хотя он и не арктический лис. А еще есть пустынные лисы, ну и всякие... Только, врать не буду, из всех мы самые лучшие.

— Правда? — насмешливо спросила О-ха, которая в глубине души была потрясена познаниями мужа.

— Конечно правда, — ответил Камио, то ли не уловив насмешки, то ли решив пропустить ее мимо ушей. — А кое-где на свете, если хотите знать, еще сохранились волки. У меня на родине, например. Людям не удалось уничтожить их полностью.

— И ты хочешь сказать, что сам видел волков?

— Ну не то чтобы видел, но разговоров о них ходило много. Но я, разумеется, и сам видел волков — в зоопарке, — торжествующе заключил лис, и О-ха пришлось проглотить свое очередное ироническое замечание.

— А что такое «зоопарк»? — полюбопытствовал А-кам, одновременно пытаясь схватить зубами хвостик О-миц.

— Место, где люди запирают зверей в клетках и держат их там, пока те не умрут. — При одном воспоминании Камио содрогнулся.

Ночью, когда лисята уснули, О-ха теснее прижалась к Камио и прошептала:

— Как хорошо.

— Что хорошо?

— Нам хорошо. Мне хорошо с тобой.

Незаметно для лисицы в ней что-то изменилось: не то чтобы образ А-хо потускнел в ее воспоминаниях, но он отступил в невозвратное прошлое. Теперь она была рада, что рядом с ней Камио, что именно он — отец ее детенышей. Как она ошибалась, что не доверяла ему! Он оказался прекрасным мужем и заботливым отцом. И теперь она сочла своим долгом сообщить ему об этом.

Камио выслушал в напряженном молчании, и О-ха решила сменить тему.

— Меня так тревожит А-сак, — заметила она. — Боюсь, когда он вырастет, его задразнят. Слишком он отличается от всех остальных лис.

Камио фыркнул, словно борясь с неловкостью.

— Нам незачем себя обманывать, О-ха, — наконец сказал он. — Сыну нашему в жизни придется туго. Белая шкура издалека видна врагам, да и свои, лисы, наверняка ему проходу не дадут. Ничего, поживем — увидим. Может, все и обойдется. А-сак не робкого десятка. Он хоть и мал, а уже видать, что с характером. Как знать, может, он обернет в свою пользу то, что он не такой, как все.

— Но каким образом?

— Пока не знаю. Но он не из тех, кто легко сдается. Есть в нем какая-то уверенность или, лучше сказать, твердость духа. В общем, я говорю, поживем — увидим.

Что-то в голосе мужа заставило О-ха насторожиться.

— По-моему, ты темнишь. Что ты хотел сказать?

— Ты только не расстраивайся, но знаешь, временами он здорово напоминает мне покойного А- конкона. Наш сын тоже смолоду обо всем задумывается и...

— Ох, нет, замолчи! — вскинулась О-ха. — Чтобы мой сын стал чокнутым философом! Я этого не допущу.

— Это не в твоих силах. И признай, у А-конкона было немало хорошего. Спору нет, порой он казался малость чокнутым, и зауми у него было много, но... Ладно, оставим этот разговор. Все образуется.

Они смолкли, но О-ха еще долго не могла уснуть. Она размышляла о своих детях, о том, как им помочь, уберечь от всех испытаний и опасностей, что готовит им жизнь. Как бы ей хотелось, чтобы они всегда оставались такими, как сейчас, — счастливыми и беззаботными, чтобы все горести и беды обошли их стороной.

Несбыточная мечта всех матерей.

Наступила пора, когда Ласкай теснил Оттепляя. Лисята к тому времени приобрели уже немало охотничьих навыков. Иногда они сами приносили домой добычу, как правило жуков и улиток, и ужасно гордились своими трофеями. К тому же они овладели наукой опустошения мусорных бачков и, проголодавшись, отправлялись на промысел в окрестности свалки.

Камио и О-ха чувствовали себя все более сплоченными и неразделимыми. О-ха теперь казалось невероятным, что когда-то рядом не было этого лиса, с его острым умом и мягкой речью, что во сне она не ощущала близости его теплого тела. Мысли ее часто возвращались к нему, благодарные мысли, проникнутые теплом и заботой. Больше всего она ценила в нем надежность и с удивлением вспоминала, что при первой встрече он показался ей ветреным и легкомысленным. Теперь она не сомневалась: что бы ни случилось — Камио встанет за нее и лисят горой. Он предан ей всем сердцем, и она может быть спокойна — он не станет бегать за другими лисицами, как это нередко делают лисы. Если на нее и детенышей будет надвигаться колонна тяжелых машин, Камио грудью преградит им путь. Если судьба разлучит их с Камио, остаток дней своих он проведет в поисках. Для того чтобы вновь обрести ее, О-ха, Камио преодолеет моря и горы. Если ее настигнет неизлечимый недуг, Камио не оставит ее до самой смерти.

До чего же ей повезло с мужьями, порой размышляла про себя О-ха, жизнь свела ее с двумя лисами, готовыми умереть за нее.

Что до детенышей, то из них лишь один А-кам не доставлял родителям беспокойства. Правда, особым умом лисенок не блистал, но разве это недостаток? Конечно, среди их племени есть хитроумные, изобретательные лисы, которые, что ни день, выдумывают новые уловки и увертки, но большинство прекрасно обходится знаниями и умениями, переданными по наследству. А родители уже научили А-кама, так же как и двух других лисят, всему, что знали сами.

Разумеется, А-кам тоже был далек от совершенства — порой он казался чересчур ленивым и флегматичным, порой забывал об осторожности, затевая безрассудные проделки. Но он был лишен странностей А-сака и упрямства О-миц. Из всех троих этот игривый, веселый лисенок обладал самым покладистым и добродушным характером. Если А-каму надоедало играть, гоняться за бабочками и выслеживать жуков, он растягивался на солнышке и блаженствовал, приветливо взирая на окружающий мир. У матери А-кам был любимчиком — она видела в нем родственную душу. Отец же считал его немного туповатым. Лисенок, вероятно, догадывался об этом и ужасно хотел произвести на отца впечатление. Он частенько под великим секретом сообщал брату и сестре, что кое-что задумал и скоро совершит такое... Тогда все лисы в округе заговорят о нем с восторгом, а Камио просто рот раскроет. Как-то раз эти хвастливые байки достигли ушей О-ха и заставили ее насторожиться. Однако, поразмыслив, она решила, что не стоит принимать всерьез детскую болтовню. И все же, подумала она, надо поговорить с Камио, пусть убедит сына, что и так уважает его и в бесшабашных выходках нет нужды.

Однажды на свалку забрел кот, здоровенный забияка, черный с белыми пятнами. Его потрепанная морда напоминала сплющенную консервную банку. Заметив чужака, А-кам решил — вот он, долгожданный случай стяжать славу. Лисенок недавно освоил новый охотничий прием, бег кругами, и теперь он вообразил, что сможет без опаски носиться вокруг старого жирного зверя, на вид такого неуклюжего и неповоротливого.

— Сейчас Камио узнает, что недаром меня учил, — заявил А-кам брату и сестре. — Этому проходимцу не поздоровится.

А-сак глубокомысленно покачал белой головой:

— Смотри, А-кам! По-моему, не поздоровится как раз тебе.

— Не суйся к этому коту, А-кам, — завизжала О-миц. — А-сак, останови его.

— Интересно — как? — возразил А-сак. — И что я, в конце концов, нанимался следить за братцем? Если хочет получить трепку, он ее получит. А то и с жизнью расстанется.

— Трепку! — возмутился А-кам. — Я! От этого старого прощелыги! Ну, сейчас увидите.

До этого момента он говорил о схватке с котом полушутя, но хвастовство завело его слишком далеко, и сейчас он понял — отступать некуда.

Лисенок направился прямиком к коту, который растянулся на земле, подставив спину солнечным лучам. Кот с закрытыми глазами почувствовал приближение неприятеля — нос его сморщился, усы пришли в движение. Теперь только, приблизившись к чужаку, А-кам разглядел его как следует и убедился, что предстоит бой с могучим соперником. Внутри у него все сжалось. Спиной он ощущал испуганный взгляд