Судья Флауэрс определил Билли Миллигана под ответственность Окружного суда по наследственным делам округа Франклин, три раза стукнул молотком и объявил заседание закрытым.

Джуди готова была заплакать, но сдержалась. Она схватила Билли и потащила его в комнату ожидания, чтобы избежать толпы. Дороти Тернер пришла поздравить его, а за ней Стелла Кэролин и другие. Джуди видела, что все они плакали.

Только Гэри стоял в стороне, прислонясь к стене, скрестив руки и о чем-то думая. Битва была трудной и долгой, с бессонными ночами, поставившими его брак под угрозу. Но теперь она почти закончена.

– Все хорошо, Билли, – сказал он. – Сейчас мы поднимемся к судье Меткалфу. Однако нам придется выйти в приемную и пройти сквозь шайку этих репортеров и телекамер.

– А нельзя ли через черный ход? Гэри покачал головой:

– Мы победили. Я не хочу, чтобы у тебя были плохие отношения с прессой. Они ждали там несколько часов. Ты должен будешь предстать перед телекамерами и ответить на несколько вопросов. Мы не хотим, чтобы они потом говорили, что мы ускользнули через черный ход.

Когда Гэри ввел Билли в приемную, репортеры и телеоператоры окружили их, следуя за Билли и снимая его.

– Как вы чувствуете себя, мистер Миллиган?

– Хорошо.

– Вы настроены оптимистично теперь, когда суд закончен?

– Нет.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, – сказал Билли, – предстоит еще многое.

– Какие цели стоят сейчас перед вами?

– Я хочу вновь стать гражданином. Хотел бы лучше узнать жизнь.

Гэри слегка ткнул его в спину, и Билли пошел вперед. Они поднялись на девятый этаж, где размещался суд по делам наследства и кабинет судьи Меткалфа, но тот ушел на обед. Им пришлось его подождать.

Берни Явич позвонил каждой жертве и, как и обещал, рассказал им, что было на суде.

– На основании медицинского свидетельства и закона, – сказал он, – у меня нет сомнений, что судья Флауэрс вынес правильное решение.

Терри Шерман с ним согласился.

После ленча судья Меткалф просмотрел рекомендации психиатров и передал Миллигана в Афинский центр психического здоровья, на попечение доктора Дэвида Кола.

Билли снова привели в комнату для бесед, где Йен Райан с Шестого канала канадского телевидения, который работал над документальным фильмом о жизни Билли для Благотворительного фонда против жестокого обращения с детьми, задал ему вопросы и снял несколько метров пленки для спецвыпуска на телевидении. Джуди и Гэри были отозваны куда-то, а когда они собирались вернуться к Билли, вошел полицейский и сказал, что Билли уже отправили в Афины.

Билли расстроился, что ему пришлось уехать, не попрощавшись с Джуди и Гэри, но офицер защелкнул на нем наручники, сильно сдавив при этом запястья, поспешно свел его вниз и втолкнул в полицейский фургон. Второй офицер сунул в руку кружку с горячим кофе и захлопнул дверь.

Когда фургон завернул за угол, немного кофе выплеснулось на новый костюм. Билли швырнул кружку за сиденье. Чувствовал он себя отвратительно, и это ощущение становилось все сильнее.

Билли не имел представления о том, что такое Афинский центр психического здоровья. Возможно, это очередная тюрьма. Нельзя забывать, что мучения далеко не закончились и множество людей все еще желают надолго его засадить. Комиссия по досрочному освобождению уведомила Гэри о том, что, храня дома пистолеты, Билли нарушил условия досрочного освобождения, и как только он вылечится, его вернут в тюрьму. Не в Ливанскую. Из-за его преступных деяний его, наверно, пошлют в ад под названием Лукасвилль. Где Артур? Где Рейджен? Соединятся ли они когда-нибудь с ним?

Они ехали по занесенной снегом дороге номер 33, проехали через Ланкастер, в котором Билли вырос, пошел в школу и пытался убить себя. Это было невыносимо. Он очень устал и хотел от всего уйти, поэтому закрыл глаза, чтобы ничего не видеть…

Несколько секунд спустя Денни огляделся вокруг в недоумении, не понимая, где находится. Ему было холодно, одиноко и очень страшно.

Уже почти стемнело, когда фургон добрался до Афин и свернул с шоссе. Психиатрическая клиника представляла собой комплекс зданий викторианской эпохи на покрытой снегом возвышенности, с которой открывался вид на Университет штата Огайо. Когда машина пересекла широкий проспект и свернула на узкую извилистую дорогу, Денни задрожал. Двое охранников вывели его из фургона и повели по ступенькам в старое здание из красного кирпича с тонкими белыми колоннами. В окнах горел свет.

Они прошли прямо через старый коридор к лифту и поднялись на четвертый этаж. Когда двери лифта открылись, полицейский сказал:

– Повезло вам, мистер.

Денни не хотел идти, но офицер втолкнул его в помещение с тяжелой металлической дверью и табличкой «Прием и интенсивная терапия».

В отличие от тюрьмы или клиники отделение напоминало длинный коридор небольшой гостиницы с постоянными жильцами, ковровыми дорожками, канделябрами, драпировками и кожаными креслами. С обеих сторон в коридор выходило несколько дверей, пост медсестры выглядел как конторка портье.