И видно, глубоко задумался Александр, потому как окрик «Стой, стрелять буду!» прозвучал для него неожиданно. Он поднял голову.

Из-за кустов показался красноармеец в форме, в руках – винтовка с примкнутым штыком.

Сашиному изумлению не было предела. Здесь немецкий тыл – уже две недели как, а его останавливает наш часовой.

– Ты еще пароль спроси! – съязвил Саша.

– Надо будет – спрошу, – ответил часовой.

– Ты хоть знаешь, что мы в немецком тылу?

Часовой с ответом замешкался. Похоже, это известие его смутило.

– Ты правду говоришь?

– Три дня назад наши стояли под Рогачёвым и Жлобиным. Где сейчас – не знаю.

По лицу часового было видно, что он не верит в услышанное, вернее – не хочет верить.

– А ты не дезертир… ну, в смысле – не паникёр? Может, ты из своей части убежал? – засомневался он.

– Ну и дурак ты, хоть и часовой!

– Часовой – лицо неприкосновенное, не имеешь права оскорблять! – Он наставил на Сашу винтовку.

– Ты поосторожнее с оружием – оно ведь выстрелить может. Ты уже сколько на посту стоишь?

– Третья неделя пошла.

Саша присвистнул. Слышал он об одном похожем случае – читал как-то в газете. Дело происходило ещё в Первую мировую войну, когда взорвали входы на склады русской императорской армии. Так там часовой на посту простоял бессмысленно девять лет! Крепость и склады в Осовце уже отошли к польской территории. Поляки входы откопали и часового обнаружили.

Комиссары верность воинскому долгу солдата не оценили. Вот кабы он служил в рабоче-крестьянской армии – тогда да, тогда подвиг, да ещё под чутким руководством ВКП(б).

– Чего охраняешь? – поинтересовался Саша.

– Военная тайна, – отрезал часовой.

– Ну, тогда охраняй, а я дальше пошёл.

– Подожди! – заволновался часовой. – А как же я?

– Ты же на посту стоишь. По уставу караульной службы тебя сменить с поста может караульный начальник либо командир части. Я – ни то, ни другое. Так чего же ты от меня хочешь?

– Что мне делать, скажи! – взмолился часовой.

– Во-первых, винтовку убери. Ежели бы я немцем был, уже башку тебе прострелил бы. А я стою спокойно и с тобой разговариваю. Во-вторых, ты уже на оккупированной немцами территории, где советские законы не действуют. Так что смело можешь оставить пост. Забыли про тебя в суматохе отступления! – посочувствовал часовому Саша.

– Как же склад бросить? Я его три недели бессменно охранял.

– Коли ты так к нему прикипел, охраняй дальше. У тебя поесть чего-нибудь найдётся?

– На складе есть, – замялся часовой, – только вскрывать его нельзя – под пломбой он.

– Я же говорю – дурак ты. Мы не втроём, там – немцы. Они сейчас в наступление прут, им не до частей или одиночных солдат, оставшихся у них в тылу. Но пройдёт немного времени, и немцы начнут свой порядок наводить. Вот тогда и до тебя непременно доберутся.

Судя по расстроенному лицу, часовой явно упал духом. Он присел на сломанное дерево и спросил Сашу:

– Закурить не найдётся?

– Не курю, – отрезал Саша. – Ладно, прощай.

Часовой вскочил:

– Подожди, а я как же?

Он метнулся в сторону склада, невидимого за деревьями, потом – снова к Саше, схватил его за рукав.

– Возьми меня с собой!

– Пожрать дашь?

– Пошли на склад, коли такое дело.

Саша направился за часовым. Простой русский парень, можно сказать – подвиг совершил, хотя и не бросался грудью на амбразуру и не убил ещё ни одного немца. Столько времени стоять на часах, когда вокруг – полная неизвестность, когда не приходит смена, когда над головой пролетают немецкие самолёты! Для этого дух и верность долгу потребны! «А ведь мне напарник нужен, – подумал Саша. – Возьму-ка я его с собой – такой парень не подведёт!»

Они подошли к колючей проволоке. Часовой стволом винтовки приподнял проволоку:

– Лезь!

Саша поднырнул под колючку.

На небольшой поляне стояло два бревенчатых барака – длинные, с запертыми воротами по центру и без единого окна.

– В этом бараке – постельное бельё и обмундирование, а здесь, – часовой показал пальцем, – продовольствие.

– Ты хозяин, – Саша повёл рукой, – открывай, приглашай, накрывай на стол.

Часовой вскинул винтовку и прицелился в замок.

– Да ты что, сдурел? – Саша схватил его за руку. – Выстрел далеко слышен будет! Прикладом его сбей.

После нескольких ударов прикладом винтовки замок сдался. Часовой распахнул ворота, и Саша шагнул вперёд.

Богатство, открывшееся его глазам, описанию поддавалось плохо.

На длинных стеллажах рядами лежали ящики со сгущёнкой, тушёнкой, кашами, рыбными консервами. Нашлись даже сухари в полотняных мешочках, уложенные в деревянные ящики. Были крупы, макароны, но не они сейчас интересовали Сашу.

– Ну-ка, боец, бери сухари, а я банки с консервами возьму. Где караулка? Веди!

Караулка оказалась маленькой и тесноватой избушкой рядом с воротами.

Расположившись за столом, Саша ножом ловко вскрыл несколько банок.

– Ну, давай подхарчимся, – жестом хлебосольного хозяина он пригласил часового к столу.

Саша начал есть тушёнку ножом, но часовой протянул ему вилку.

– У нас здесь и котелки есть, и печурка.

– Здорово устроились, – одобрил Саша.

– Да склады же Могилёвскому укрепрайону принадлежали – его ещё в тридцать восьмом году построили. А потом, как границу на запад перенесли, всё вооружение и связь с укрепрайона сняли. Этот склад, да ещё один – километрах в десяти отсюда – и остались.

– Тебя как звать, боец?

– Ваньшей мамка назвала. – И тут же поправился: – Рядовой Иван Кузьмичев, из Рязани.

– Сколько же тебе лет?

– Двадцать в мае стукнуло. В мае же и призвали.

– О, так ты зелёный совсем!

Рядом с часовым Саша чувствовал себя умудрённым опытом, почти пожилым человеком. Конечно, разница в возрасте чуть ли не в два раза. Кузьмичёв молодой, прослужил совсем немного, да и знал-то его Саша несколько минут всего, но в разведку с ним точно бы пошёл.

– Вань, у тебя, кроме твоей винтовки, ещё оружие есть?

– Не-а. Откуда ему взяться? Складов вооружения года полтора как нет.

– Жалко. А то у меня, кроме финского ножа, нет ничего.

– А вы из каких будете? – осмелился наконец полюбопытствовать часовой.

Саша достал из кармана гимнастёрки солдатскую книжку убитого связного-мотоциклиста. Люди почему-то больше верят документам с печатями.