Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье... Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.
В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов...
Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.
Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы — он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.
— И она еще меня обвиняет!..— гневно произнес он.— Представляешь, Макс?! Сама за деньгами погналась, а после еще с дочкой общаться не давала! Якобы для ее же блага! Даже фамилию поменяла! На этого барыги!..
— Сколько ж ей тогда было? — Виригин оторвался от скоросшивателя.
— Почти шесть,— глухо ответил Жора.
Он вдруг вспомнил, как любил, приходя со службы, дарить дочке шоколадки. Она бросалась ему на шею и заливисто смеялась, словно колокольчик: «Папочка, любимый!..»
Жора сглотнул подступивший к горлу комок. Господи, как давно это было... И как он был тогда по- настоящему счастлив... Он понял всю непоправимость случившейся беды только потом, много лет спустя.
— А сколько ей сейчас? — тихо спросил Макс.
— Восемнадцать.
— И что, с тех пор больше не виделись?!
— Нет...
Виригин покачал головой. Он на мгновение вспомнил свою дочь и мысленно поставил себя на место друга:
— Но ты хоть пытался?..
Любимов сел за свой стол, живо представив себе унизительную ситуацию, в которой он оказался одиннадцать лет назад:
— Мне одного раза хватило. Съездил я через год в этот Северогорск, думал, увижусь. Так моя бывшая такое шоу устроила!.. Даже «скорую» вызвала — якобы с сердцем у нее плохо. Она, кстати, поздоровее нас с тобой будет.
Любимов сделал паузу.
— Но встретиться все равно не дала, хотя решение суда было. И я, представляешь, как побитый пес, поплелся обратно. Долго потом раны зализывал... И после этого для себя отрезал. Напрочь.
На лице Макса отразилось сочувствие: такой ситуации врагу не пожелаешь.
— Жор, но дочь-то в чем виновата?..
Любимов хлопнул ладонью по столу, словно прибил невидимую муху:
— Нет уж — или все, или ничего! Но только не унижаться и не клянчить: «Дай, пожалуйста, свидание на часок». Как на зоне... А потом еще объясняться, что я не сволочь. Представляю, что она Катюхе обо мне наговорила!..
Макс в который раз попытался пошевелить пальцами:
— Я бы все равно так не смог. Все-таки родная дочь...
Георгий почувствовал, что волна злости снова накатывает откуда-то из темных глубин его сознания.
— А я смог! — сказал он, как отрезал.— И думай, Макс, что хочешь...
— А чего она приезжала-то?..— Виригин попытался сменить тему.
— Говорит, дочь с каким-то парнем тусуется, а он на «колеса» подсел — «экстази» или «спиды», толком не понятно. Ясно одно: наркотики совершенно свободно продаются в клубе, куда он Катюху таскает. Похоже, у них в этом городишке полный беспредел. Представляешь, хочет, чтобы я приехал в этот Северогорск и разобрался!.. Народный мститель из Техаса, блин!..
— А местные менты для чего? Заборы подпирать?..
— Похоже, они в доле.
— Неслабо... — хмыкнул Макс— И все равно, если подумать, ей сейчас плохо. Твоей дочери.
— Зато мне хорошо,— огрызнулся Любимов. Макс снова вложил в правую руку скоросшиватель, а
Любимов вскочил со стула и принялся мерить кабинет нервными шагами:
— Ну и как я ей помогу?! Если бы еще в Питере — другое дело. И потом: ну, допустим, закроют этот клуб. И что?.. Откроют другой. Проблему наркотиков это не решит, пока местные за них не возьмутся.
Макс прервал поток самооправданий:
— Кстати, а где этот Северогорск?
Любимов взглянул на коллегу. Город, где теперь жила его дочь, находился километрах в шестистах в сторону приполярного Мурманска.
И тут Виригина, что называется, осенило:
— Так это ж наш регион — Северо-Запад! Любимов застыл, с удивлением глядя на коллегу:
— И что?..
Виригин посмотрел на него с укоризной — сам догадается или нет? — и вздохнул:
— А то, что у нас в Питере есть региональный РУБОП и прокуратура!
Догадка коллеги высветила ситуацию в ином свете. Появлялась, пусть гипотетическая, крохотная, но все-таки реальная возможность разобраться с этим наркотическим притоном.
— Я об этом как-то не подумал...— ущипнул правое ухо Любимов. Наверное, наказывая себя за недогадливость.
Жора пошел к начальнику после обеда. Все в отделе знали, что Пал ыч в это время, как правило, пребываете благодушном настроении. Время от времени опера этим беззастенчиво пользовались.
Шишкин, беззвучно шевеля губами, внимательно прочитал рапорт.
— Неделя за свой счет?..— прищурился он.— По каким таким «семейным обстоятельствам»? Ты же вроде один живешь?..
— У меня дочь в Северогорске. Вот, решил навестить.
Шишкин недовольно покосился на подчиненного:
— Что, вот прямо сейчас, в конце квартала, когда надо отчеты сдавать?.. Дней десять никак не подождать? Ты же нас без ножа режешь!
Георгий ненавидел просить, особенно у начальства, но ситуация обязывала:
— Анатолий Павлович, ну очень надо! С дочкой может беда случиться!..
— Рассказывай,— Шишкин отодвинул бумагу в сторону.
Любимов в общих чертах обрисовал ситуацию.
— Наш регион, говоришь...— Шишкин ненадолго задумался: — Ладно, оформим тебе как местную командировку. Наркотики, конечно, не наша епархия, но в конце концов одно дело делаем. С Сан Санычем я договорюсь. Только не лезь там никуда — прикрытия у тебя нет, а гостей, сам знаешь, не очень-то жалуют.
Георгий взял билет на утренний поезд. В четыре часа дня он уже вышел с платформы на привокзальную площадь славного города Северогорска.
Первым собеседником Любимова стал подвыпивший мужчина с опухшим лицом и в помятой одежде. Он призывно держал в руках алюминиевый тазик с вареными раками. Люди равнодушно спешили мимо, но
