Но не нужно воспринимать государственное строительство тех веков так, как мы понимаем его сейчас. Жизнь держалась в большей степени на обычаях, нежели на юридическом праве. В местностях, где шастали грабители-крымчаки, – за спиной которых маячил Стамбул, жители могли быть свободными только в той мере, в какой их свободу могли защитить. А кто мог бы это сделать? В частности, Москва. А нужда в сторонней защите возникала оттого, что, как и Сибирь, причерноморские степи были чрезвычайно мало заселены, и немногочисленное население затруднялось само обеспечить свою оборону. А потому, оставаясь до поры административно свободными от северного соседа, эти земли естественным образом склонялись к федеративным отношениям с Московией.

Русь двигалась к югу посредством строительства засечных линий. Засеки – это оборона от внешнего врага, заграждения из поваленных деревьев; создавать их начали еще в XIII веке. Кроме засек строились валы, рвы, частоколы; при этом использовались и природные преграды, – реки, овраги. На всем протяжении засек появлялись опорные пункты: остроги, крепости, сторожки. Важнейшей была Большая засечная черта – линия обороны от Рязани до Тулы, но она была не одна, а новые появлялись все южнее и южнее. В 1630 -1640-е, как раз при юридическом оформлении здесь «слобод», была построена новая линия укреплений – Белгородская засечная черта для защиты от крымских татар, в нее входили крепости Белгород, Воронеж, Тамбов. В ходе войны 1677–1681 годов была создана третья оборонительная линия, Изюмская.

Москва к середине XVI века превратилась в столицу феодальной федерации, в состав которой, пусть и без должного порой оформления, входили и свободные земли. Впрочем, бывало, и с оформлением. Для примера посмотрим, на каких условиях вошли в состав России башкиры, населявшие бывшее Ногайское царство (кстати, примерно на этих же условиях предусматривался союз с Казанским царством; почему он сорвался, рассмотрим позже).

Как известно из школьных учебников, сразу после взятия Казани, в 1554–1557 годах главы большинства башкирских племен добровольно вошли в состав России. Оригиналы договоров между Иоанном Грозным и башкирами не сохранились, хотя, по сообщению исследователя из г. Миасса А. В. Горохова, еще в начале XIX века главы башкирских племен берегли их как зеницу ока, ибо они были доказательством их исключительного права на собственные земли. Из сохранившихся же исторических фрагментов башкирских шежере (родословных) следует, что они были, по современной классификации, договорами о демаркации границ и совместных оборонительных действиях на союзнических условиях. В них признавалось полное право башкир распоряжаться своей территорией, иметь на ней собственное войско, администрацию, религию. А Россия брала на себя обязательства помогать башкирам в отражении внешней агрессии, за что башкиры должны были платить ясак и выделять войска для участия в оборонительных войнах России.

Важнейшим признаком вхождения Башкирии в состав России считается размещение на башкирских землях русских гарнизонов и назначение русского администратора-воеводы, однако, во-первых, русских войск во всех гарнизонах на территории Башкирии было менее тысячи человек еще в начале XVIII века, а во-вторых, полномочия русской администрации были более чем скромными. Русские власти отвечали исключительно за своевременность и полноту сбора ясака, который им привозили в Уфу избранные самими башкирами главы племенных объединений, а также набор башкирского войска (тоже только через представителей племен) в случае необходимости.

В-третьих, русские воеводы не могли вмешиваться во внутренние дела башкир: отношения между племенами, выборы их глав, споры между башкирами. Они даже не имели права запрещать башкирам вести войны с другими кочевниками. При таких чудесных условиях, да с учетом богатой местной природы, в Башкирию бежал народ со всего Поволжья: булгары, мещеряки, русские, удмурты, чуваши, мордва, марийцы. И русская администрация не имела права ловить их на территории Башкирии, чтобы вернуть назад.

Даже через сто лет «Соборным Уложением» 1649 года под страхом государевой опалы запрещалась конфискация имущества у башкир. Вот текст: «…бояром, околничим, и думным людям, и стольникам, и стряпчим и дворяном московским и из городов дворяном и детям боярским и всяких чинов русским людям поместным всяких земель не покупать и не менять и в заклад, и сдачею и в наем на многие годы не имать». Лишь в имперский период отношения стали другими: уже Петр I заявил в 1720-е годы И. К. Кириллову о необходимости окончательного покорения «этого самовольного народа».

Сходным образом были организованы отношения с другим «членом федерации», например, Войском Донским, где вплоть до Пугачевщины существовала формула «с Дону выдачи нет». На «Великой Перми» крещенные Пелымские и Кондинские князья продолжали оставаться в своих землях самостоятельными правителями до 1740-х годов. Документы говорят, что они имели собственное войско, администрацию, законы; ходили в походы против недружественных соседних племен, не уведомляя об этом русскую администрацию, полностью распоряжались имуществом и жизнью своих подданных.

Эта оригинальная федерация по принципам построения во многом напоминала и канувшую в Лету Византийскую (Ромейскую) империю, и так называемую «Орду». Чуть позже к федерации присоединился Смоленск, ранее остававшийся предметом спора с Литовской (Белой) Русью, по случаю чего в 1589 году к девяти шатрам Иерусалима (так называли тогда храм Василия Блаженного) был пристроен десятый.

Важнейшей предпосылкой, обеспечившей Москве победу в борьбе за лидерство, стал монархический строй.

Любая страна характеризуется своим климатом, размерами, определенным экономическим развитием. Эти параметры являются как бы граничными условиями, в которых функционирует государство и живут его граждане. Подобно тому, как закрепленная с двух сторон струна может издавать звуки не любой частоты, так и при определенных граничных условиях далеко не любой общественный строй может существовать в конкретной стране. Управлять общими делами большой страны с суровыми природными условиями можно только централизованно, а не с помощью «говорильни», пусть даже самой наидемократической. А вот «на местах» монархическая страна может и даже должна позволить любую демократию.

Вообще монархия и демократия – это понятия, лежащие в разных плоскостях. Польша, со своим выборным королем была, по сути, республикой – Речью Посполитой, где король рек по сполу, то есть правил по общественному согласию. Именно поэтому Польша не смогла объединить Русь под своим контролем, хотя такие попытки и предпринимались. Не смог стать объединителем Руси и демократический Новгород. Напротив, образование Владимирской Руси стало как раз результатом отхода от боярской демократии; зато та же Польша, войдя в состав России, и присоединенная позже Финляндия имели собственные конституции. И мало того, – финская письменность и литература появились лишь после перехода Финляндии от Швеции к России.

Но это более поздняя история.

Земли объединял еще отец Иоанна, Василий III, но это не было созданием единого государства, ибо феодальная аристократия не желала терять свои права и привилегии. Извечный вопрос: что создает единую страну? Земли с народами или народы с землями?

Для понимания весьма важны выработанные в ходе эволюции принципы взаимоотношений личности, общества и государства. Разброс цивилизаций на основе этих принципов очень широк.

На одном крайнем фланге окажутся общества, в которых развит принцип предельного индивидуализма. В идеале – это общество анархистов, где должна быть обеспечена полная свобода личности, но – подкрепленная абсолютным верховенством закона, который выше любого должностного лица.

На другом крайнем фланге расположены общества, стоящие на принципах абсолютного коллективизма, то есть полного подчинения личности обществу, его канонам. К числу таких относится Россия.

Промежуточное положение займет все разнообразие остальных форм взаимоотношений отдельной личности и общества.

Такое ранжирование цивилизаций, конечно, условно. В каждом обществе имеются многочисленные нюансы во взаимоотношениях личности и семьи, личности и разнообразных общественных структур. К тому же надо учитывать, что, невзирая ни на какие принципы, попадали во власть и дураки, и негодяи.

Но наша тема – Россия. Страна «абсолютного коллективизма». Как это ни парадоксально, оптимальный