в Москве, заявило протест, так как Василий III всего за несколько дней перед этим подписал союзный договор с крымским правительством и принес присягу в том, что он будет «дружить его друзьям и враждовать неприятелям».
На это заявление русское правительство дало ответ, что оно предполагало предоставить казанский престол одному из крымских царевичей, но казанцы сами избрали на престол Шах-Али, и русское правительство согласилось на эту кандидатуру, во избежание еще более нежелательного избрания, например, кого-либо из астраханских царевичей – непримиримых врагов Крымской династии. И в самом деле: казанцы приняли кандидатуру Шах-Али, предложенную Москвой, и еще в феврале направили Великому князю посольство для извещения об этом и заключения договоров. Так Шах-Али стал ханом Казани.
При его вступлении на престол были заключен договор с Московией о взаимном именовании обоих государей в официальных бумагах «братьями»; также Шах-Али дал расписку («запись на себя») в том, что будет охранять интересы русских в Казани и до конца жизни не нарушит этого договора; члены казанского посольства дали от себя также расписку в том, что они будут охранять интересы русских в Казани, что ни они, ни их дети не нарушат договоров и не выберут на престол нового хана без согласия русского правительства. Все договоры были скреплены присягой, причем казанские послы принесли дважды присягу – от себя лично и от имени всего государства.
1519. – Гроссмейстер Тевтонского ордена направляет Василию III предложение присоединиться к антитурецкой коалиции, создаваемой западными державами. Василий III отказался.
1520. – Рязань и Псков официально присоединились к Москве.
1521. – Поход на Москву крымско-казанского войска.
Правление Шах-Али в Казани устраивало далеко не всех. В сущности, государством управлял русский посол Федор Андреевич Карпов, который считал возможным вмешиваться во все дела. Во главе недовольных стоял оглан Сиди, причем, как всегда, оппозиция московскому «засилию» нашла себе естественную поддержку в Крыму. Противники хана, составив заговор, тайно пригласили на престол царевича Сагиба. Понятия о добре и зле тогда были несколько другие, чем теперь, и весной 1521 года в Казань отправился крымский отряд в 300 человек вместе с претендентом Сагибом.
Переворот был совершенно неожиданным для русского посла Карпова и воеводы Поджогина. При появлении крымского войска правительство растерялось и не успело оказать никакого сопротивления… Царевич Сагиб беспрепятственно вступил в Казань. Шах-Али, вместе с уцелевшими остатками ханской гвардии, будто бы тоже в числе трехсот человек, бежал в Россию. Здесь местом жительства ему назначили Москву, – вернуться царем в Касимов он уже не мог, ибо это место теперь занимал его младший брат Джан-Али. А самому Шах-Али было во время переворота 15 лет.
Немедленно по вступлении на престол хан Сагиб начал войну; союзные войска казанцев и крымцев одновременно вторглись в Россию с востока и юга. К союзу пытались привлечь и Астрахань: крымский хан прислал туда посольство, со своими словами: «Между собою были мы братья – был я в дружбе с Московским, и он мне изменил. Казань была юрт наш, а теперь он посадил там султана из своей руки; Казанская земля этого не хотела, кроме одного сеида, да и прислала ко мне человека просить у меня султана; я им султана и отпустил на Казань, а сам иду на Московского со всею своею силою. Хочешь со мною дружбы и братства, так сам пойди на Московского или султанов пошли». Однако союз с Астраханью не состоялся.
Между тем крымское войско переправилось через Оку и разбило русское войско под начальством князя Андрея Старицкого, брата Василия III, а казанское войско заняло Нижний Новгород и двинулось к Москве вдоль Оки. Союзные войска соединились в Коломне и совместно двинулись на Москву, опустошая попутные селения. Множество жителей было забрано в плен и продано в рабство на невольничьих рынках в Астрахани и Кафе. Союзники сожгли Никольский монастырь на Угреше и великокняжеский дворец в селе Остров под Москвой. Василий III ушел в Волоколамск, поручив оборону столицы своему зятю, царевичу Петру-Худай-Кулу. В Москве была паника.
Итогом кампании стал унизительный договор, – Василий III формально признал свою зависимость от крымского хана и обязался платить ему дань «по уставу древних времен», то есть так, как платили ханам Сарайским. По заключении почетного мира союзники покинули пределы России.
Зато на «западном фронте» Москва имела успехи. В 1522 году заключили перемирие на пять лет с Великим княжеством Литовским, причем Смоленск остался за Москвой. В следующем, 1523 году к Москве были присоединены все владения князей северских.
Был также заключен союзный договор с астраханским ханом Хуссейном, за что, естественно, крымское правительство объявило войну астраханскому хану, и Астрахань была крымцами взята, и одновременно, в силу союзного договора между Казанью и Крымом, казанцы бросили вызов России. Как и в 1505 году, в Казани произошел ужасный русский погром, причем были убиты все русские купцы и посол Василий Юрьевич Поджогин. Русские летописцы говорили о хане Сагиб-Гирее: «Кровь пролил, аки воду».
Для Москвы было бы лепо начать войну; из таких соображений сам Василий III лично приезжал в Нижний Новгород и пробыл там три недели. Однако русское войско, которым командовал Шах-Али, не отважилось идти на Казань. Русское правительство перешло к обороне и решило обезопасить свою границу со стороны Казанского ханства построением на Волге пограничной крепости при устье реки Суры. Для основания крепости был выбран не левый, а правый берег рекиы, для чего захватили пограничный клочок казанской земли, так что русская крепость была построена на территории Казанского ханства и получила название в честь великого князя «Василь-город» – нынешний Васильсурск.
И в этот момент был убит крымский хан Мухаммед. Он всегда оказывал поддержку казанцам против России, а вот новое правительство хана Сеадет-Гирея (и прежний, и новый ханы были старшими братьями Сагиба) обратилось к Василию III с посредничеством, предлагая ему заключить мир с Казанью, но русское правительство отказалось.
Потеряв союзника, Сагиб, не надеясь одержать верх над Московией в одиночку, вступил в переговоры с турецким правительством. Вскоре был заключен с султаном Сулейманом Законодателем договор на следующих условиях: Казанское ханство признает над собою верховную власть турецкого султана и принимает ханов по назначению турецкого правительства; со своей стороны, Турция оказывает Казанскому ханству поддержку в войне против русских и прочих врагов. Этим шагом Казань обязано именно крымской династии, для которой он был естественен: такие отношения уже существовали между Крымом и турецким правительством.
Отклоняясь в сторону, – а впрочем, даже не отклоняясь, – предлагаем вам оценить разницу в подходе Казани и Москвы к своей государственности. И «русская», и «восточная» партии Казани всегда ищут, к кому прислониться, – только первые предпочитают Москву, а вторые – Турцию или того, за кем она стоит. Никакой самостоятельности. Современное политическое размежевание в Татарии, конечно, не наша тема, но все же отметим, что сторонники «широкой автономии», начав с перемены алфавита, продолжат принятием законов по чужому образцу (предположим, Турции), и неминуемо перейдут от «широкой автономии» в рамках России к «широкому союзу» с той же Турцией, с соответствующим назначением ханов.
Москва же встала на путь самодержавности, – никто ей царей не назначал, и к кому «прислониться», она не искала. Напротив, во внешних делах великие князья, чтобы защитить пределы страны и обеспечить ее интересы, стремились войти в союзы для участия в выборе или назначении руководителей окрестных регионов. Династия московских великих князей имела Россию (Московию) своим приоритетом; разница с князьями династий, кочующих по удельным княжествам, очевидна. Если «кочующие» князья в своих решениях бесконтрольны, то могут нанести вред не только народам земель, которые возглавляют, но и Москве. Понятно, что Великий князь, даже если в политике он руководствовался требованием «момента», становился стабилизирующим фактором для всех сопредельных территорий и определял траекторию развития на будущее. Вот почему Москва стала объединяющим центром, вот почему она – третий Рим.
