лежит, смотрит по сторонам, следит за писклявым семейством, как добрая нянька. Чуть завозились, запищали малыши, Арфа выскакивает из своей клетки и бежит наводить порядок. Над одними полает, другим носы оближет, глядишь и замолчали, успокоились.

Раз подрались волчата, брат Бой с сестрицей Игой. Их начали уже подкармливать сырым мясом. Вот и понравился обоим один кусочек. Вцепились в него молочными зубами с двух сторон, тянут и рычат совсем по-звериному.

Ига перетянула, проглотила мясо и бросилась на Боя: зачем отнимал? Не стерпел Бой такой несправедливости. Мясо отняли да еще дерутся. Началась такая потасовка, что клочья полетели.

Арфа полаяла на волчат и побежала искать Таню. А та в это время варила еду для зверят. У собаки был встревоженный вид. Она скулила, по-щенячьи тявкала и терлась о Танины ноги.

— Ну что? Что там стряслось? Пойдем...

Арфа выбежала из кухни, понеслась впереди хозяйки прямо к волчьей клетке. Закрутилась, залаяла: вот, мол, полюбуйся на этих озорников, дерутся...

— Да ты же у меня настоящая помощница! Нянюшка, — удивилась Таня. А Игорь пошутил:

— По-моему у нашей Арфы два ума. Ведь она помесь дога с бульдогом. Вот и унаследовала по уму от каждого. А что?..

Два ума у Арфы или один, — неизвестно. Но что она умница, отличная помощница и нянюшка, Арфа доказала, когда заболели олени. Она сразу поняла, чего добиваются люди, и без нее тут никак не обойтись. С лаем разгоняла она оленят и бежала за ними следом.

— Ну-ка, поднимайтесь, лежебоки. Побежали, побежали... Вот так, молодцы! — словно выговаривала она своим заливистым лаем, осторожно хватая то одного, то другого за коленки. Вначале оленята бегали, удирая от Арфы. Потом стали, как прежде, гоняться друг за другом, бодаться рожками. А то вдруг все трое как погонятся за Арфой, и она в шутку пускалась от них наутек.

Когда же Таня добилась манежа, оленятам даже понравилось бегать кругом, кругом возле барьера.

Зрители представляют манеж праздничным, сверкающим, ослепительным. На самом же деле, манеж только во время представлений такой нарядный, два часа в сутки. Остальное время, даже ночью, — это рабочий цех, без ковров и огней. Там идут репетиции воздушных гимнастов, акробатов, прыгунов, Сотни репетиций, чтобы позабавить, посмешить и удивить публику.

А медведи где научились кататься на мотоциклах? Конечно, на манеже! Лихо мчатся они возле барьера и... выруливают с манежа, да еще лапами трясут, людей приветствуют. На том же пятачке манежа учатся слоны танцевать вальс, учатся лошади, львы, тигры.

Манеж расписан по минутам. Можно было представить, какая это была победа — получить манеж!

Правда, время не совсем удобное, раннее, с четырех до шести утра. Но с этим приходилось мириться.

Степа первым выбегал на манеж. Вежа и Белый даже дорогу ему уступали. Потом бежали следом.

— Быстрее, быстрее, ребятишки, — будто выговаривала Арфа, подгоняя их веселым лаем. С каждым днем оленята бегали дольше, меньше отдыхали, коленки у них выровнялись.

А когда ноги у них окрепли, на манеж стали выпускать всех зверят. Волчата к тому времени подросли. Видно, природа подсказала, что они — хищники. Умения, конечно, никакого. Матери-то нет, научить некому. Начинающим охотникам частенько попадало. Схватит оленя за ногу, а тот его по носу, по носу копытцами.

— Вы их отдельно выпускайте гулять, волчат-то, — посоветовал кто-то из артистов.

— Им же вместе жить, вместе работать. С детства должны привыкать друг к другу, — возразила Таня.

Таковы-законы цирка: нельзя обижать друг друга. Только мир и дружба. А как этого добиться, если зверята такие разные?..

Снова на помощь пришла Арфа. Характер у нее очень мирный. Вот она я следила, чтобы никто не дрался, не обижал друг друга. Чуть волчонок начнет выслеживать енотика либо, лисенка, она его схватит за шиворот, потрясет: «не смей, надо жить в мире» — и примется перед ним прыгать, кувыркаться. Волчонку передавалось ее шаловливое настроение, и он тоже начинал играть, как щенок, забывая о волчьих повадках.

Но Таню не оставляла одна мысль, что скоро приедет «опытный дрессировщик» и заберет у нее всех зверей. Она к ним так привыкла, так их полюбила, что и часа не могла без них прожить. Как же она с ними расстанется? Как отдаст их в чужие руки? Разве им будет так же хорошо? А Степе нужен особый уход, он привык к ее голосу, к ее рукам, к теплым ладоням...

— Когда он приедет? — с дрожью в голосе спросила раз она у директора цирка.

— Не знаю, Танюша, — развел он руками. — Запрашивал не раз в Союзгосцирк. Желающих пока нет... А ты начинай с ними репетировать. Потихоньку, помаленьку. Подросли, хватит им бездельничать.

Она и так работала. Поросята — Беська, Лорка и Тишка — научились катать по манежу расписной барабан. А учились этому на морковке. Закатают в ковровую дорожку морковку, да чтобы они видели. Поросята и подрывают ее носами, пока не доберутся до морковки. Потом и барабан покатили. А угощение за это получали из рук.

Вид у них при этом забавный, хвосты кверху свечками торчат. Деловой вид.

А енотик Борька оказался великолепным акробатом. Уцепился раз за подвешенный обруч, а его приподняли над манежем. Борька и начал кувыркаться на этом обруче. То на лапках повиснет, то вниз головой. А за кусочек сахара еще старательнее кувыркался, сверкая черными глазенками в белых «очках».

Поняли зверята, что так просто, «за-зря», они ничего не получат, и зарабатывали кто как умел и как учили их люди.

Старалась и Арфа. Она запомнила, кто за кем репетирует, и сопровождала будущих «артистов» на манеж. Стоит возле клетки, ждет, когда выпустят волков или поросят, — и... понеслись к манежу! Тут уж она никому не даст в сторону свернуть. Бывали в цирках случаи, убегали животные в открытые двери, ворота. Бегемотиха раз удрала, обезьянка. Люди недосмотрели, упустили.

У Арфы же никто не убежит! На манеж приведет и домой доставит. Да еще у клетки или вольера подождет, пока закроют. Чтобы надежнее было.

...А дрессировщика ждали со дня на день. Сидя на барьере манежа, Таня с грустью смотрела, как резвятся ее питомцы, и думала: «Хоть бы он был добрым, этот дрессировщик...»

Подходил Степа и лез в карман ее халата. Он уяснил, что карманы — очень полезная вещь и носят их люди для того, чтобы держать там разные лакомства — конфетки, пряники, сахар. И доставать эти лакомства из кармана удобно, длинная губа не мешает.

Таня обнимала зверя за шею, а он по-своему отвечал на ласку, тыкался мордой в лицо, пытался ухватить за ухо.

Вспоминала Таня, как выхаживала каждого из своих ребятишек, спасала от болезней, а может, от гибели. Как они радуются ее появлению в конюшне! И вдруг расстаться... Она просто этого не выдержит.

И вот однажды ее вызвал к себе директор цирка.

«Вот оно... Конец всему...» — только и смогла подумать Таня. Ноги подкосились, не идут, горло перехватило. Но все же пошла.

А через минуту выскочила из кабинета радостная, счастливая.

— Остаемся, ребятишки! Вместе будем работать! Отказались от нас дрессировщики! Урра-а! — с такими криками вбежала она в конюшню. Животные было забеспокоились. Кто затопал, кто завизжал, заскулил. Арфа с лаем забегала вокруг хозяйки: что случилось? Даже Игорь не сразу понял, в чем дело.

Все оказалось просто: ни один дрессировщик не согласился работать с такими разными и незнакомыми животными. И Тане предложили готовить программу, сценарий, костюмы. Сами выкормили, вырастили, воспитали зверят, сами и работать с ними будут.