его деятельностью, ее злило, что сама она ничего об этом не знает.
— Мы всего лишь обсудили глупые политические сплетни, — легкомысленно объяснил Уэссекс, пытаясь развлечь жену. — Кто бы назвал меня хорошим мужем, если бы я вознаградил тебя за твое терпение разговором, совершенно для тебя неинтересным, — о фракциях Нового Альбиона?
— Неинтересным? Новый Альбион — это же Америка! Я там родилась! — возмутилась Сара.
— Но ты родилась не в этой Америке, — напомнил Уэссекс. Он не в первый раз пытался представить себе мир Сары — совершенно немыслимо, чтобы колонии были вырваны из-под крыла английского закона, стали независимой республикой без короля и мало того — союзником французского тирана! Англия, о которой она рассказывала, казалась еще более чужой — страна, возглавляемая немецким выскочкой- принцем, чье вялое правление и жестокие налоги привели к мятежу в колониях.
Как всегда, попытки представить себе нечто совершенно немыслимо чуждое, потерпели неудачу. Стюарты оставались настоящими английскими королями, они правили мудро и справедливо с тех самых пор, как великая Елизавета передала свою корону первому из Яковов; немало помогли британской династии Великая Свадьба и договоры с Древним народом.
— Она не может очень сильно отличаться, — надулась Сара. Герцогиня почти ничего не знала об Англии ее собственного мира до своего путешествия сюда, так что не видела большой разницы между англичанами здесь и там.
— Возможно, — согласился Уэссекс. — Европа уж точно не слишком отличается, поскольку и в моем, и в твоем мире Франция и Англия воюют, и никто не может сказать, кто победит.
Вестминстерское аббатство было до отказа заполнено знатью Англии, ее колоний и ее союзников — более чем пятилетние дипломатические усилия наконец возымели результат, и свадьба, которая свяжет браком протестантской принцессы и наследника английского престола Данию и Священный союз, наконец вот-вот свершится.
Внутри аббатства было душно и жарко, воздух был полон ароматами духов и благовоний. Церковь сияла свечами, их пламя к тому же добавляло тепла. Непрерывно слышалось шуршание, поскольку гости то и дело вставали и пытались сесть поудобнее, изнывая от жары в своих предписанных этикетом шелках и тяжелом, усыпанном драгоценностями бархате.
Джеймс Чарльз Генри Дэвид Роберт Стюарт, принц Уэльский и герцог Глочестерский, стоял рядом с архиепископом Кентерберийским и, искусно изображая нетерпение, ожидал свою невесту. Он был одет в белый атлас с серебряным кружевом, на фоне которого его светло-каштановые волосы и серые глаза выглядели особенно эффектно. Небольшой венец из розового золота, изготовленный специально для этой церемонии, охватывал его покрытый бисеринками пота лоб.
Неподалеку переговаривались шаферы — четверо зятьев принца, мужья сестер, ведь он был в семье самым младшим, причем единственным ребенком мужского пола. Все четыре его сестры были уже замужем — одна за Леопольдом, принцем из Саксен-Кобург-Готской династии, вторая за Дунканом, шотландским лордом королевского рода, третья — за русским великим князем Александром, четвертая — за графом Дрогеда из англо-ирландской знати. Их браки, как и брак самого Джейми, были политическими, поскольку узы родства становились и узами деловыми. Трое из шаферов были в военной форме, что немало раздражало Джейми, поскольку ему давным-давно было отказано в возможности служить в британской армии. В последние месяцы стало ясно, что король Генрих вскоре вынужден будет позволить своему наследнику, до безумия жаждущему надеть военную форму, отправиться на войну, или ему придется возглавить войско самому. Конфликты разрастались с каждым годом, и Уэссекс подозревал, что в грядущих поколениях мужчину будут ценить за количество побед в войнах.
Но пока все проблемы были на время забыты, поскольку в церковь вошла невеста принца.
Стефания Юлианна была высока, красива, но с неожиданно мальчишескими повадками; правда, сейчас даже самый ярый приверженец этикета вряд ли смог бы найти хоть один изъян в ее поведении или наряде. Венчальное платье из бледно-золотого шелка было расшито жемчугом и бриллиантами. Шлейф и длинную вуаль украшали кружева, и эти полосы ткани тянулись на несколько ярдов позади принцессы. Их поддерживали восемь придворных дам, среди которых была и герцогиня Уэссекская.
Сегодня принцесса сменит датскую диадему на английскую корону. Сопровождающие невесту вздохнули с облегчением. До последнего мгновения они опасались, что принцесса со своим хулиганским нравом в очередной раз удерет и всему двору придется безуспешно разыскивать ее. Это означало бы конец союза, поскольку ее брат принц Фредерик был совершенно лишен чувства юмора. Но через несколько мгновений церемония будет завершена, и в небольшом кабинете в этом же здании датский посланник уже поджидал ее окончания, держа наготове договор, дабы принц-регент поставил на нем свою печать.
Стефания подошла к алтарю и остановилась. Придворные дамы расправили ее шлейф и отошли.
Архиепископ начал обряд, и с каждым его словом нетерпение зрителей возрастало. Мало кто из присутствующих принимал участие в действе столь важном — венчании особы королевской крови.
Наконец жених и невеста обменялись клятвами, архиепископ освятил кольца. Когда принц Джейми скрепил союз поцелуем, известие об этом было передано столпившимся за стенами аббатства горожанам, и толпы, с полуночи собиравшиеся на улицах, разразились радостными возгласами.
Дело было сделано.
Принц и принцесса предстали перед королем Генрихом и преклонили колена перед своим сюзереном. Настало время расписаться в метрической книге, а затем новобрачные прошествовали из церкви по улицам к Сент-Джеймсскому дворцу, сопровождаемые эскортом и приветствиями толпы.
Сент-Джеймсский дворец находился между Сент-Джеймс-парком и Грин-парком, прямо к югу от Вестминстера и Парламента. С восточной стороны от него возвышался заново отделанный Букингемский дворец, будущая резиденция принца и принцессы. Но королевский трон располагался по-прежнему в красных кирпичных стенах Сент-Джеймсского дворца, где провел свою последнюю ночь король-мученик Карл Первый. Его сын поклялся, что Стюарты вернутся сюда и будут править вечно, и с той поры династия Стюартов отважно устраивала приемы именно в этих самых красных стенах.
Сегодня все королевство собралось в гости к Генриху. Повсюду стояли палатки, в которых всем желающим раздавали вино и мясо, а также отпечатанные портреты принца и принцессы. Между деревьями были устроены танцевальные площадки, и отовсюду звучала музыка.
В самом дворце король принимал таких важных гостей, как граф Малхайт, барон Гренвиль, а также лордов-наместников Нового Альбиона и Ирландии, которые прибыли, дабы быть свидетелями при подписании договора. Даже принц Фредерик был здесь — сначала ревниво наблюдал за церемонией бракосочетания сестры, затем подписывал Датский договор.
Герцог Уэссекс, словно призрак, бродил где-то на периферии праздничной толпы. Он должен был сопровождать Сару, но, поскольку сейчас супруга была при принцессе, мог заняться не менее важным делом — сбором информации.
Но какой именно информации? Где-то в Лондоне французский супершпион должен встретиться со своим английским агентом, но произойдет ли это здесь? Уэссекс незаметно рассматривал компанию лордов из Нового Альбиона: Джефферсон, Джексон, Бэрр. Его знакомство с политической ситуацией в Новом Альбионе было весьма поверхностным, однако он узнал всех троих. Каждый из них был сам по себе важной персоной в политической жизни Нового Альбиона.
Томас Джефферсон, лорд Монтичелло и лорд-наместник Нового Альбиона, казался спокойным и даже довольным — он правил от имени Британии с царственным беспристрастием, председательствуя в буйном парламенте в Филадельфии, столице колоний, городе равно неудобном по местоположению для всех делегатов.
Бэрр и Джексон были людьми совсем другого склада — барсук и лис. Каждый жаждал создать в Новом Свете независимое королевство, причем преследуя свои собственные цели. Джексон открыто призывал уничтожить всех индейцев, чтобы отдать британским колонистам их земли, хотя мало кто его в этом поддерживал. Бэрр был более скрытен. Он убедительно рассказывал о богатстве недр Нового Света, о плодородной земле, ждущей урожая. Жажда золота неодолима, а Бэрр был человеком настойчивым. Если он сумеет найти сильную поддержку среди лордов Нового Альбиона и умудрится собрать армию…
«Если бы, — тоскливо подумал Уэссекс, — все дело было только в том, чтобы застрелить его…» Но
