туда еду. Поезжай со мной в Новый Орлеан, и мы добьемся признания от де Шарантона. Он может что-то знать. И возможно, мы найдем там Сару, прежде чем начнется заваруха.
Уэссекс лишь покачал головой.
— Хотелось бы мне, чтобы ты не упрямился, — печально сказал Костюшко. — Но мы были уверены, что ты все же откажешься.
Уэссекс ощутил укол тревоги и потянулся к пистолету. Никто из этих агентов «Белой Башни» не пытался стрелять и даже не скрывался. Почему?
Он неловко схватил пистолет, затем вдруг уронил его. Оружие упало на пол, порох высыпался серебристой струйкой.
— Вы меня опоили… — заплетающимся языком пробормотал Уэссекс. Все поплыло у него перед глазами.
— Для твоей же безопасности. Уверен, что в другой обстановке ты согласишься, — услышал он голос Костюшко.
Уэссекс попытался встать на ноги — и упал, теряя сознание и смеясь над собственной глупостью.
Он очнулся со смутным воспоминанием о тряской поездке в седле. Воздух пропах керосином и спиртом. Правда, голова болела не от этого. Откуда-то постоянно доносился глухой ритмичный гул, но Уэссекс никак не мог понять, что это шумит. Пол под ним вибрировал.
Он вздохнул и сел. Как и следовало ожидать, он был скован по рукам и ногам. Светало. Над головой трепетал от ветра навес, установленный на палубе корабля. На одном из чемоданов сидел Костюшко и бесстрастно наблюдал за ним.
Но Уэссекс забыл все, что собирался высказать своему напарнику, как только получше огляделся вокруг, поскольку прямо перед собой увидел одно из удивительнейших зрелищ, какие только встречал в жизни.
Он находился на юте небольшого открытого судна. Посредине палубы возвышалась какая-то будка, и через открытую ее дверь Уэссекс заметил огонь топки. Что-то монотонно клацало без остановки. Труба изрыгала черный угольный дым, осыпая воду позади судна сажей и угольной пылью. За обоими бортами вращались водяные колеса высотой больше человеческого роста, толкая корабль вперед.
— Неужто ты поставил на корабль паровой двигатель? — недоверчиво произнес Уэссекс. Паровые двигатели были известны еще с семидесятых годов,[54] и первая попытка приспособить их для нужд мореплавания была осуществлена несколько лет назад,[55] но он и понятия не имел, что техника так сильно продвинулась.
— Да это всё наши умники, — скромно потупился Костюшко. — А сейчас будет первая настоящая проверка. Подумай только — мы доберемся до Нового Орлеана менее чем через две недели. Проведем «Короля Генриха» вниз по Миссисипи и поставим на прикол выше города. Когда настанет время удирать, тот, кто станет нас преследовать, будет вынужден бороться с течением, а мы с помощью нашего парового двигателя полетим, словно на орлиных крыльях!
— Что-то ты запутался в метафорах, — невинно заметил Уэссекс — Наверное, ты хотел сказать — словно на спине дельфина? — Голос его осип после долгого сна, но новости, которые поведал ему Костюшко, подняли настроение. Если они прибудут в Новый Орлеан через пару недель, то вполне вероятно, что перехватят Сару, если, конечно, она туда направляется. — Надо бы надавать тебе как следует за твое шулерство.
— Да ладно, мне уж надоело прятать карты в рукаве, — отмахнулся Костюшко. — Хочешь кофейку? — Он достал большую флягу, обтянутую кожей.
— На сей раз без подвоха, надеюсь? — с подозрением спросил Уэссекс.
— Да что ты, разве я посмею? Через несколько миль и кандалы, кстати, снимем. Конечно, я даже не буду просить тебя дать слово.
— Да уж, — осклабился Уэссекс. Фляга была теплой и согревала руки, и он с удовольствием отпил несколько глотков. Затем снова лег и стал из-под полуопущенных век смотреть на реку, обдумывая свои планы.
Сара, Дочь Ветра и Встречающий Рассвет шли на юго-запад по прекрасной девственной земле, которой едва коснулась рука европейских завоевателей. Здешнее раздолье манило ее так, как никогда не привлекали ухоженные сады Англии. Это было то наследие, ради которого она родилась.
Почему она не отправилась к своим родичам кри, когда потеряла родителей, вместо того чтобы идти в бесплатные служанки к своей кузине Мешэм? Племя нашло бы ей место в своем обществе, и она сейчас могла бы уже баюкать своего первенца, а не скитаться в дикой глуши ради какого-то безнадежного дела. Она могла быть счастлива с Встречающим Рассвет.
Эта мысль не принесла Саре успокоения, а лишь пробудила мучительное чувство неудовлетворенности. То, что у нее с мужем не было детей, глубоко тревожило Сару, хотя они с Уэссексом никогда не разговаривали на эту тему. Казалось, ему все равно, что его титулы и звания перейдут к кому-то другому, ладно, пусть так, ей тоже было наплевать, но она хотела ребенка, просто ребенка, не наследника герцогского титула. Брак без детей — несчастливый брак, как бы супруги ни любили друг друга.
А она в самом деле любила Уэссекса, хотя часто ей это казалось совершенно невозможным. Хотя ей и грустно было признать, что все, что могло бы быть между ней и Встречающим Рассвет, утрачено, все это оставалось лишь теоретическими рассуждениями. Она не собиралась заводить роман, хотя молодой воин- кри ясно дал ей знать, что она ему небезразлична. И что вообще делает она здесь, в глуши?
«Все правильно, я должна», — решительно сказала себе Сара.
— Мы входим в земли нумакики, — сказала как-то утром Дочь Ветра. — Нам надо быть осторожнее, поскольку знамения убедительны, хотя их трудно истолковать.
— А кто такие нумакики? — спросила Сара, занимаясь обычными утренними обязанностями. Сначала надо разжечь костер, сварить утреннюю похлебку и положить угли в горшок, чтобы взять их с собой в дорогу, — простая работа, с которой справится любой охотник, и Сара делала все, даже не задумываясь.
— Это странный народ, который давным-давно пришел с юга. Их сказители говорят, будто бы они пришли из страны восхода и что они были изгнаны из-за великого зла, содеянного их предками. Когда мы впервые столкнулись с ними, нам показалось, что они поражены либо болезнью, либо проклятием, поскольку их волосы, кожа и глаза были бесцветными. — Сахойя криво усмехнулась. — Прямо как у тебя, Сара, или у других англичан.
— Нумакики — англичане? — спросила Сара, совсем запутавшись.
— Нет, — ответила Дочь Ветра. — Нумакики — это нумакики. Сиу называют их на своем языке майданами, что означает «люди». Он поклоняются незримому ветру, который заглядывает в души людей, дабы наградить их или покарать, так они говорят, и свои тайны они сурово охраняют, хотя все же ведут торговлю с сиу Арикары и еще некоторыми племенами на юге, такими как чоктавы или натчезы. Нам повезет, если мы сумеем незаметно пересечь их земли.
Однако везло им в это день не слишком. Прежде чем солнце поднялось достаточно высоко, у Сары возникло ощущение, что за ними следят.
Тропа привела путников к берегу широкой реки. Сахойя сказала, что вдоль нее они могут идти и идти много миль. Сара знала, что здесь, в диких местах, реки все равно что дороги, так и эта река — естественный путь, связывавший поселения и фактории. Но ей не было известно, забираются ли торговцы так далеко на запад, поскольку Новый Альбион казался страной, которая по большей части оставалась пока в руках ее прежних владельцев.
— За нами идут, — очень тихо сказал Встречающий Рассвет, чтобы слышала только она одна. Его зоркие обсидиановые глаза сверкнули, и он метнул взгляд вправо, показывая, где скрываются их преследователи. Дочь Ветра шагала вперед с невозмутимой уверенностью в том, что какая бы опасность там ни таилась, ее она не коснется. Хотя Сара и восхищалась чародейкой криков, она была вынуждена признаться самой себе в том, что Сахойя не очень-то ей нравилась.
— Знаю, — прошептала Сара в ответ. — Может, просто наблюдают. Когда увидят, что мы не опасны,
