– Э-э-э… – протянула Ада и, вцепившись в Нира, как в спасательный круг, растерянно посмотрела на него.
– У нее жених ревнивый, – пояснил тот и, поймав благодарный взгляд феи, чуть улыбнулся.
Двуликий тем временем выудил откуда-то огромное увеличительное стекло на длинной ручке и принялся с деловым видом то придвигать, то отстранять лупу, изучая устроившихся в кресле гостей.
– Хм, действительно жених! – резюмировал он наконец, затем швырнул стекло за спину, где его тут же поглотила стена, и, побарабанив пальцами по столу, спросил: – Нир, ну зачем тебе жена? Ты еще такой молодой. Давай ты девчонку мне оставишь? А? У тебя ведь дела, а я за ней присмотрю! Почти безвозмездно! И тебе хорошо, и мне веселее будет! Подари мне Ки-и-ису…
Адель даже рот приоткрыла от возмущения, но ничего не сказала, предоставив жениху самому разбираться с Духом Игры. Вмешиваться в их странную беседу ей не хотелось. Сболтнуть лишнего или выставить себя дурой она желала еще меньше. Единственное, о чем мечтала девушка, так это как можно скорее покинуть комнату и ее хозяина. Но Нир продолжал сидеть, и она тоже не дергалась, боясь лишиться его защиты. Адель прекрасно понимала, что очутилась в мире Тритэры: хоть подобное и казалось невероятным, но присутствие Двуликого исключало всякие сомнения – вот только уютнее от этого понимания ей не становилось.
– Я не отдам тебе девушку, – отрезал темный. – Бери свою плату, и мы пойдем!
– Давай с нее возьму, – неожиданно заботливо предложил шут, а нарисованная маска словно впиталась в его кожу, открывая унылое, далеко не юное лицо мужчины, которое совершенно не сочеталось с нелепым колпаком и костюмом. – Тебе сегодня и так досталось!
– Бе-ри пла-ту, – с нажимом произнес темный, заметно уставший от устроенного спектакля.
– Ну и дурак! – Голова шута, крутанувшись вокруг своей оси, снова обрела маску и подмигнула накрашенным глазом. – Я ж для тебя стараюсь. Зачем жениться, когда с ослабевшей девчонкой проще сладить! – Твегги вытянул губы трубочкой и выразительно причмокнул, изображая поцелуй.
– Со своей «девчонкой» я как-нибудь без тебя разберусь! – раздраженно ответил Нир.
– Ну наше дело предложить… – пожал плечами собеседник.
Адель, не совсем понимая смысл этого странного обмена репликами, вдруг почувствовала, что тело темного похолодело, по заледеневшим рукам, обнимающим ее за талию, пробежала явно ощутимая дрожь. Девушка уставилась на жениха: лицо его осунулось еще сильнее, под глазами залегли тени, у рта образовались глубокие складки, скулы заострились, а кожа приобрела какой-то землистый оттенок. Нир на миг прикрыл глаза, скривившись, как от боли, затем подтолкнул фею, вынуждая ее встать с его колен, и, слегка покачнувшись, поднялся сам.
– А как же чай? – возмутился гостеприимный хозяин.
– В другой раз! – буркнул темный и, снова схватив Адель за руку, потащил ее за собой в сторону двери, рисунок которой проступил на стене между пилястрами.
Девушка заартачилась, пытаясь остановить Нира, который, похоже, был не в себе, раз собирался пройти сквозь стену, но у нее ничего не вышло. Достигнув изображения двери, Нир пнул его ногой – раздался треск, и стена, словно картонная, рухнула вперед, открыв вид на безмятежную зелень цветущего луга под ярко-голубым небом. Фея безропотно последовала по упавшей декорации за своим спутником и осторожно ступила на мягкую траву.
– Как же тут красиво! – выдохнула она, завороженно разглядывая пейзаж.
– Угу, – кивнул Нир, выпуская ее пальцы из своей ладони.
Адель обернулась – за спиной вместо комнаты росли деревья. Девушка вздохнула и мысленно приказала себе ничему не удивляться. После участия в Тритэре умом она была готова к любым чудесам и неожиданностям, но сердце предательски вздрагивало при каждой смене окружающей обстановки. Впрочем, сейчас оно вздрогнуло от радости, ибо идиллическая лужайка, окруженная невысокими деревьями и кустарниками, была куда приятней мрачной комнаты, в которой хозяйничал шут. Поляна пестрела яркими полевыми цветами и порхающими над ними бабочками, на ветвях безмятежно щебетали птички, по небу неспешно плыли пушистые облака, а воздух был пропитан ароматом лесных трав. Здесь хотелось находиться, наслаждаясь красотой чудесного пейзажа… в который плохо вписывалась высокая фигура с посеревшим лицом.
– Нир? Что с тобой, Нир? – забеспокоилась фея, когда он пошатнулся. – Ты в порядке? – Очередное односложное «угу», сказанное им, не очень-то ее убедило. – Присядь, а? Что с тобой? – бормотала девушка, суетясь вокруг своего спутника.
Долго уговаривать его не пришлось: тяжело вздохнув, мужчина опустился на траву и повалился назад, принимая горизонтальное положение. Прикрыв глаза, он сложил руки на груди и замер.
– Эй? Ты чего?! Ты только сознание не теряй, ладно? Нир, пожалуйста! Не оставляй меня тут одну, – закусив от волнения губу, прошептала Ада. Она опустилась на колени рядом с ним и, пощупав ему лоб, испуганно всхлипнула: – Ледяной! Темный… ты слышишь меня, темный? Я тебя… я тебя воскрешу и снова прибью, если ты сейчас умереть вздумаешь!
– А если не вздумаю? – Его бледные губы растянулись в улыбке.
– Тогда воскрешать не буду… пока что, – ответила фея, обрадованная хоть какой-то реакцией с его стороны. – Нир, что с тобой? Это плата, да? Что с тобой сделал шут? Магии лишил? Сил, здоровья? Я могу тебе как-то помочь?
– Можешь, – продолжая слабо улыбаться, ответил мужчина.
– Как?!
– Помолчи немного.
Адель недовольно нахмурилась, но кивнула: больше для себя, чем для него, – сквозь опущенные веки он вряд ли увидит ее жесты. Посидев неподвижно где-то с минуту, фея осторожно склонилась над женихом и снова положила ладонь на его лоб. Кожа Нира по-прежнему оставалась неестественно холодной, хотя выглядеть он стал чуть лучше. Во всяком случае, девушке так показалось: черты лица разгладились, тени стали мягче… а может, все дело было в освещении?
– Цветочек, перестань смотреть на меня как на покойника, – не открывая глаз, проговорил темный.
– А… а ты откуда знаешь, как я смотрю? – растерялась она.
– Взгляд красноречивый очень, кожей ощущается, – приоткрыв глаза, объяснил мужчина. – Того и гляди, дыру во мне прожжет.
– Нир! – укоризненно проговорила фея, – я переживаю, а ты… издеваешься.
– За меня переживаешь или за себя?
– За тебя! Ну и, как следствие, за себя, – не стала отрицать Ада. – Так что с тобой сделал Двуликий? Это опасно?
– Нет. Передохну немного, и пойдем отсюда. Просто усталость накатила и голова закружилась. Это нормально, когда Твегги жульничает.
– В смысле?
– В качестве платы за внеплановый переход через Тритэру он вытягивает из меня энергию. Не магию, нет.
– Поясни, – попросила девушка.
– Игра настроена так, чтобы контактировать с Миром Живых всего раз в год. Тогда-то и пополняются ее энергетические запасы за счет азарта, которым питается ведущий. Но иногда он делает исключения и позволяет мне использовать Тритэру в качестве портала, за что требует вышеупомянутую плату. Не думаю, что она ему действительно необходима, но таковы правила. Сегодня содрал с меня за пятерых, видимо, в отместку за то, что я ему тебя не оставил.
Испытав прилив благодарности от последних слов темного, фея осторожно провела по его лицу кончиками пальцев и прошептала:
– Спасибо.
Мужчина недоверчиво выгнул бровь, глядя на нее, а из кустов донеслось торжественное:
– Во-о-от! А то все «Твегги жульничает, Твегги жульничает»! А Твегги только хорошего желает, вон как девчонка засуетилась и как смотрит ласково на тебя, болвана. Эх… надо было за десятерых плату бр…
